Пингвин Тамино

— Всё? — удивился пингвин. — Что всё?

— Всё о любви, — односложно ответил господин Шеллак. — Больше я ничего не могу вам сказать.

Тамино понял, что дальше расспрашивать не имеет смысла. Он хорошенько повторил про себя несколько раз все нужные слова: Германия, Бавария, цирк Хубертони, Германия, Бавария, цирк Хубертони… Убедившись, что важные сведения как следует улеглись у него в голове, Тамино решил задать граммофону еще один вопрос, который все не давал ему покоя:

— Позвольте мне спросить вас еще кое о чем, дорогой господин Шеллак. Не о любви, совсем о другом.

— Спрашивайте, Тамино, спрашивайте, — разрешил граммофон.

— А как вы сюда попали и что вы тут делаете?

— О, это долгая история, — ответил граммофон и рассказал, что он провел в бюро находок ровно десять лет и все эти годы только и ждал того момента, когда тут появится Тамино.

Все началось с того, поведал граммофон, что однажды некий молодой человек сочинил историю о пингвине Тамино и о любви. С этой историей он отправился по издательствам, но никто не хотел ее печатать, все хотели одних только ужасов, привидений, разбойников, а про любовь — нет, увольте. Тогда он собрал последние гроши и выпустил пластинку с историей о пингвине Тамино. Но и с пластинкой вышло то же самое: куда он ни обращался, никто не хотел ее брать. Тогда он решил отказаться от всей этой затеи и просто выбросил пластинку, которую подобрала потом на улице какая-то девочка. Дома девочка прослушала всю историю от начала до конца, и она ей очень понравилась. «Тот, кто потерял эту пластинку, — подумала девочка, — будет, наверное, очень горевать без нее. Отнесу-ка я ее в бюро находок».

— Вот так и получилось, что пластинка оказалась в бюро находок и, естественно, попала, так сказать, мне в руки, — сказал господин Шеллак. — С тех пор я только и ждал того дня, когда появится у нас пингвин Тамино, которому я должен был сообщить важные сведения, дабы он смог довести свою историю до конца. А еще я думал: если Тамино действительно доведет свою историю до конца, он непременно прославится, он сделается знаменитым, и тогда обязательно кто-нибудь из большелапых или же кто-нибудь из зверей захочет послушать мою пластинку.

В этот момент со стороны двери послышался странный шум. «Так трещат раскалывающиеся льдины», — подумал Тамино, а вслух спросил:

— Господин Шеллак, вы слышите?

Граммофон не отвечал.

— Господин Шеллак, скажите хоть что-нибудь!

Тишина.

— Господин Шеллак, ну скажите же, что мне теперь делать?

Неожиданно внутри граммофона что-то щелкнуло, всхлипнуло, и диск завертелся. Ручка с иголкой дрогнула и медленно опустилась где-то посередине пластинки.

— Ты должен довести начатое до конца, Тамино, — слабеющим голосом просипел граммофон. — Ты обяз… ты обяз… Ты обязательно… обязательно…

— Что я обязательно? — спросил взволнованный Тамино.

— Обязательно… обязательно… обязательно… — повторял граммофон.

Пластинку заело. Как ни старался господин Шеллак передвинуть иголку, у него ничего не получалось. Диск вертелся все медленнее и медленнее, пока совсем не остановился.

Тем временем шум со стороны двери усилился. Тамино попытался разглядеть со своего места, что же там происходит, но так и не смог. Такое впечатление, будто кто-то что-то пилит. Потом пилёжка прекратилась и послышались глухие удары. Если бы Тамино был у себя на Южном полюсе, он бы решил, что это пробивают дырку во льду. «Похоже, кто-то пытается пробить в двери дырку!» — мелькнуло у Тамино в голове, и в следующую секунду раздался страшный грохот. Кусок двери шмякнулся на пол, и в образовавшуюся дыру просунулась чья-то голова. Джузеппе! Джузеппе Верди!

— Ну что, Красная Шапочка? Думал, это Серый Волк за тобой пришел? — ехидно спросил Джузеппе обомлевшего приятеля. — Не бойся, на Серого Волка я не тяну после таких «закусок». Чуть все зубы себе не обломал!

— Джузеппе! — Тамино не верил своим глазам. — Джузеппе! Как здорово, что ты пришел! Я думал… Я думал… — От радости маленький пингвин так расчувствовался, что с трудом подбирал слова.

— Ну что ты там думал, мыслитель наш? — В голосе Джузеппе слышалось все то же ехидство, хотя на самом деле он сам был несказанно рад.

— Я думал, что мы с тобой никогда уже больше не увидимся!

— Это почему же?

— Я боялся, что ты умер!

— Я? Это с каких таких пирогов?

— Ну, этот большелапый… Он так тебя… так тебе поддал… что ты полетел вверх тормашками.

— Эка невидаль! Подумаешь! Я знаешь сколько раз в жизни так летал? Ого-го-го! Я же говорил тебе, что люди нас особо не жалуют. Ну ладно, что мы тут лясы точим! Давай-ка лучше тобой займемся. Или тебе, может быть, тут уже понравилось? Тогда оставайся, я пошел…

— Ой, нет! Что ты, что ты! — переполошился Тамино.

— Прости, друг, это я пошутил, — успокоил его Джузеппе и одним прыжком оказался рядом с клеткой.

Оглядев пингвинье узилище со всех сторон, крыс почесал в загривке и принялся за дело. Единственный способ освободить пингвина — прогрызть дыру в задней стенке. Джузеппе вонзил зубы в мягкую, податливую фанерину и стал пропиливать дыру. Тамино с восхищением следил за тем, как трудится его друг.