Пинка Удаче

Валерий Меншиков мягко высвободил левую захваченную руку, обнял ее жену за плечо и повлек к себе… Две или три секунды она сердито упрямилась, а потом обмякла, словно бы надломилась, и уткнулась лбом в плечо мужа. Глаза ее были закрыты, крепко, добела, чуть ли не до синевы зажмурены, чтобы ни одна предательская слезинка не выскочила из под век. Валера может — и она должна смочь. Дома взахлеб поплачет, за плотно закрытой дверью…

— Мамик, мы уже здесь! Мы тоже не угадали! Эх, я ведь так и думала, что на единичку начинается, да этот меня сбил!

— Папа, мама! Что вы сидите, всё уже! Какая-то, блин, Ангелина Самсоновна Кулик ни за что ни про что отхватила сто лимонов! Пап, скажи ведь — подстава была, пиар на ровном месте!? С якобы угаданным номером!?..

— Подстава, или не подстава, но все идем вниз, к машине, и от папы не отходим. Дети, давайте, я вас возьму за руки?

— Еще чего!

— Мамик, я за! Только давай под ручку, а не за руки!

Пока дети усаживались в машину, Марина улучила момент и попросила мужа:

— Остановимся где-нибудь, кофе попьем. Или горячего шоколада. Срочно! Иначе я — всё! Мне надо успокоиться и немедленно, сию секунду ощутить хоть какую-нибудь, пусть маленькую, но радость!

— Да не вопрос. Куда скажешь, на твой выбор!

— Не, пап, а все-таки скажи — круто, если кто взял и отказался от ста лимонов! Это круче математика Перельмана!

— И не ста, а двухсот. И вообще, это обман устроителей, такие чудеса бывают только в фильмах. Да ведь, мамик?

— Ох… этого я знать не могу. Наверное, здорово — уметь так поступать. Спросите лучше у папы.

— А чего меня спрашивать? Вот, кстати, вы втроем тоже можете совершить крутой поступок, о котором менестрели всех королевств Европы будут петь на всех языках: верните миллион рублей в бюджет благотворительной лотереи «Летний сад». Все будут рады…

— НЕЕЕТ!!!

Вероятно, сам Змей Горыныч не сумел бы возопить столь оглушительно и дружно. Даже охранник, стоящий у шлагбаума въезда на соседнюю платную стоянку, вздрогнул от этого трехглавого крика, а папа Меншиков только хмыкнул, покорно соглашаясь с подавляющим большинством:

— Нет — так нет. Вперед!

ЭПИЛОГ

«Не выходи из себя — выходи из толпы». Эту безымянную безотчую мантру Марина Меншикова повторяла и повторяла про себя, весь путь от Юбилейного до Большой Матвеевской… И ведь помогло: слезы почти не катились по щекам… так… две-три случайные… под темными очками и не видно. Зато голос удалось удержать сухим и твердым. Дети не захотели идти в кофейню, попросили высадить их возле дома. Супруги Меншиковы даже и не подумали возражать, а сами, после недолгих препирательств, согласились поехать в «Корвин». Там и кофе неплохой, и все остальное не хуже.

А поскольку эту самую кофейню жаловал своим частым присутствием писатель Лук, то неудивительно, что они встретились там втроем: Лук и чета Меншиковых.

— Кого мы видим! Как всегда в черном! Ты вроде как чем-то озадачен? Лук, что случилось? Присаживайся!

— Да… лужу одну засыпали невовремя. На площади Искусств. Поэтому сегодня я буду огорченно пить американо, друзья. Как праздник прошел?

— Нормально, главное — дети довольны.

Горячий шоколад, спокойный треп с Луком и тихий живой джаз сотворили чудо: Рина потихонечку оттаяла.

— Слушай, Лук, может, ты голоден? Как насчет борща, хорошей котлетки?

— А что? — сразу же насторожился Лук, услышав из уст Марины Меншиковой слово «борщ». Но, получивший самовоспитание в лучших традициях коммунального бон-тона, Лук не решился высказать вслух соблазнительную догадку и вежливо отнекнулся:

— Да ну… В кафешках борщи как правило плохие и дорогие. Я лучше до дому подожду, там чего-нибудь сотворю и наверну.

— Лучок, ты не понял: Рина про домашний борщ говорит. А на второе котлеты. Пойдем к нам, поужинаем?

Лук торопливыми глоточками допил остывший кофе и замер, весь в лютых сомнениях…

— Не, я худею.

— Да брось ты, от одной тарелочки борща… пусть даже и со сметаной — ты веса не наберешь. Тем более что я готовлю не со свининой, а на говядине…

Лук затравленно посмотрел на друга Валеру, но тот лишь добродушно улыбался толстым лицом и подтверждающе кивал:

— Ясно, что не наберешь. А котлеты отбивные, жирок по краям… Они тоже диетические, из баранины, разве ж от этого толстеют?

— Нет! Нет, братцы! Тем более что я не просто так на Петроградку притащился из своей Тьмутаракани, а по важному делу.

— По какому, если не секрет?

— Наводнение подкарауливаю. Мне для моих писательских нужд необходимо срочно поглядеть наводнение. Поэтому я сейчас иду на Петропавловку, синоптики передали, что вода поднялась на восемьдесят сантиметров. Авось…

— Никаких авось, ветер переменился.

— А говядина не простая, на мозговой косточке… Я как чувствовала, что тебя встречу: косточки-то две. Одна Валере…

— Всё, я пошел! Иначе я не знаю… Опять в зажуй упаду! Из-за вас!

— Куда?.. Как ты сказал?

— Зажуй — это пищевой запой. Чао, двину я, от греха подальше!..

— Погоди, Лук. Пойдем вместе наводнение караулить, нам с Риной в самый раз сейчас прогуляться.

— А вы, что, готовы!? Ну, другое дело, отлично! Идем!