Пинка Удаче

Обстоятельный отчет Тушина почтенное собрание слушало вполуха, им и так было все ясно: злоупотребил, недосмотрел, допустил оплошность, запустил руку в общественный карман… И всегда был конфликтен, упрям, неподконтролен.

— Я еще и еще раз вам всем повторяю: деньги были строго, под отчет в копеечку, израсходованы только на самое необходимое: наружное наблюдение, покупку тех или иных ингредиентов, материальную стимуляцию наших помощников — вот, кстати, все квитанции и разблюдовки, по дням и рублям! Вы тут с ума посходили, что ли? Да, обмолвился, виноват. Но информационный путь от слова «галошники» до смысла и содержания наших планов настолько далек, что… Какая еще статья? Где??? Ах, эта… ничего, ничего, я и без очков все, что надо увижу… Я же сказал: виноват, не сумел предотвратить. Но гляньте, сами разуйте глаза: там нет ничего, кроме слова «галошники», на которое никто внимания не обратит! Само по себе, вне предлагаемого плана по «Повороту», это слово практически безобидно. И того рыцаря щелкого пера… хорошо, пусть писателя… и того якобы писателя мы, я — без хлопот стреножу, если вздумает дальше звенеть и докапываться. Я его засек, вплоть до места жительства и номера мобильного телефона, прослушки веду, мои ребята ведут. Я категорически!.. Прошу занести это в протокол заседания!.. Я категорически настаиваю на продолжении подготовки акции «Поворот»! Пока еще повод созреет, пока этот… захочет приехать на торжества и поруководить «на местах», вся так называемая «просочившаяся информация» полынью зарастет! Никакая служба безопасности ничего ни с чем не соотнесет — ну не нам с вами же это объяснять! И нам без разницы — Путин там приедет, Медведев ли!.. Щёлк — и нету сопляка! И немедленный общественный резонанс, и сдвинулись тектонические плиты прогресса в нашу пользу!.. Что-что? Какая еще война!? Кто ее начнет!? А причем тут американцы? Или причем тут Европа, мусульмане, китайцы, шахиды, хасиды, наркоторговцы, пиарменеджеры? Это наша страна, и мы сами выбираем движение для нее, и мы сугубо для себя стараемся. Хуже-то не будет? Не будет, некуда хуже. Значит, есть куда лучше. Признайтесь просто, что струсили! Вы слабаки и лежебоки! Вам теплый сортир и грошовая пенсия дороже блага России! Вот ты, Хомутов, первый трус и лодырь! Твоя бы воля, так мы до последнего покойника все бы в почетных юбилейных президиумах прозаседали бы, воздух портя, и славя Единую Россию, Справедливую Россию, Элдэпээр!.. Капээрэф!.. За подачки и побрякушки! Сиди где сидишь, придурок старый, а то я тебе этой палкой по башке! Плеваться он вздумал!.. Во вдову свою плюйся, маразматик!.. И ты тоже дешевка и приспособленец!.. Что? Не-е-ет, това… господин! Муравленко, а вот ты как раз не трус, а просто подлец и дурак, каких свет не видывал!.. Ишь, председатель тут на нашу голову! Нет, погодите, дайте мне, наконец, всю правду сказать!..

Не дали. Не то, чтобы Вадим Тиберьевич предвидел подобный итог заседания президиума, но он и не исключал его, поэтому захватил с собою наличку, свою, родную, горбом заработанную: а в ней и «столовые», и «гробовые», и «апгрейдерные», и иные, должные обеспечить достойную старость. Эх… Не последнее, конечно, вытряс, а все-таки… Он боевой офицер и терпеть от выживших из ума идиотов обвинения в лихоимстве, в казнокрадстве — нет, такому не бывать! Вынул Вадим Тиберьевич из правого внутреннего кармана «корешок», сиречь полную, в сто листиков, упаковочку стоевровых банкнот, перехваченную двумя цветными резинками, завернул ее в бумажку с отчетом по расходованию доверенных ему общественных денег (за триста пятьдесят тысяч рублей, выданных ему в начале календарного года под отчет, «на оперативные нужды», он отвечал перед союзом) — шмяк ее на стол перед Сережей Муравленко! «На, сучий потрох, считай, пересчитай и подавись! Тут с большим запасом, чтобы всем вам на слабительное хватило!» А сверху каучуковым штемпельком придавил: нате, возвращаю! Им он, согласно внутрисоюзному статусу, визировал те или иные оперативные решения, за которые был ответственен все эти годы.

И ушел.