Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

В RA сохранился текст доклада, написанный Рутенбергом как членом Совета (Комитета) обороны Одесского района. Названный «О положении занятой союзными войсками Одессы и условиях ее эвакуации», он был предназначен для премьер-министра Франции Ж. Клемансо (в допереводной машинописной копии на русском языке, оставшейся у Рутенберга, имеется надпись, сделанная его рукой: «Представлен 4/6/<1>919 генералу Мордаку³ для предст<авления> Предс<едателю> Сов<ета> Мин<истров> Клемансо»).

Основное содержание доклада сводилось к следующему. Рутенберг стремился представить максимально ясную и бес-компромиссно-полную картину того беспредела и хаоса, которые ему пришлось наблюдать в Одессе 1919 года.

Безумно растущая дороговизна¹⁴, голод¹⁵, холод¹⁶, мрак¹⁷, мор¹⁸, взяточничество¹⁹, грабежи, налеты, убийства, бессудные казни²⁰, смертельная жуть по ночам, отсутствие элементарной безопасности жизни даже днем, -

говорилось в докладе. И далее речь шла не просто о бездействии властей, но о тех темных преступлениях, в которых они прямым или косвенным образом оказались замешаны:

Рядом вакханалия спекулянтов, открыто и беспрепятственно творящих злое дело свое²¹. Всех марок бандиты, переполняющие первоклассные рестораны и притоны, сорящие деньгами, назойливо-шумливо празднующие, веселящиеся, распутничающие и насильничающие на глазах у бессильной, скомпрометированной власти, подозреваемой в соучастии даже с простыми налетчиками.

Все это на фоне победоносной союзнической эскадры на одесском рейде и среди занявших город французских офицеров и солдат, сытых, хорошо одетых, ничем не занятых и ничего, по не понятным никому причинам, не делающих, чтобы обезопасить и облегчить элементарное существование агонизирующего русского дружественного города. А на занятой союзниками (и Добров<ольческой> армией) территории Юга России имелось все: и хлеб²², и топливо, и сырье, фабрики, заводы, лучшие железные дороги, водный транспорт и возможность сношения и получения недостающего из-за границы.

То, что писал Рутенберг французскому премьеру о французском же военном контингенте, посланном оказать помощь союзной державе, в определенном смысле имело не лишенный горьковатого привкуса разоблачительный характер. Рутенберг был искренне убежден, что в Гражданской войне Россию могла спасти только внешняя сила.

«Рассчитывать в этой борьбе на одних русских, находящихся в патологическом состоянии государственного развала, гражданской войны и слепого взаимного озлобления, невозможно. Инициатива и первоначальное руководство неизбежно должны были принадлежать союзному командованию», – решительно утверждалось в меморандуме.

Увы, союзные войска, сами по себе деморализованные и дезорганизованные, к тому же в пух и прах распропагандированные большевиками, не сумели заполнить вакуум власти; военная кампания на юге России оказалась цепью упущенных возможностей и горьких просчетов. Причину этого Рутенберг видел в том, что Франция послала «в Россию людей государственно некомпетентных, и результаты получились фатально катастрофическими».