Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Для нашей темы самое, пожалуй, интересное в бурцевских письмах то, что они, пусть и косвенно, «отраженным светом», но, как кажется, вполне недвусмысленно свидетельствуют о том, что Рутенберг в это время был сильно заражен антибольшевистским микробом. Не в такой, конечно, степени, как сам Владимир Львович, но вполне достаточной, чтобы оторвать драгоценное время от своих основных занятий и уделить внимание борьбе с «красной» опасностью. Произошедшие в Палестине события с очевидностью продемонстрировали перед Рутенбергом эту опасность, и реакция Бурцева, включая его письма, написанные криптограмматическим стилем и полные изрядной детективно-охотничьей обсессии, кажется, ни капли его не смущала. Более того, обсуждаемое в них намерение автора публично разоблачить проникших в Палестину кремлевских эмиссаров, разжигавших и стимулировавших национальные распри, было, без сомнения, на руку Рутенбергу, который 24 сентября 1929 г. стал членом Исполкома Ва’ад Леуми, а в октябре был избран его председателем. Парижский русско-еврейский еженедельник «Рассвет» следующим образом комментировал эту новость:

Пинхас Рутенберг избран председателем Ва’ад Леуми, гласит краткая телеграмма из Иерусалима.

Подробности этого избрания еще неизвестны. Но несомненно, что оно должно обозначать собою какой-то поворот в жизни и работе той почтенной ненужности, в которую превратил себя этот высший орган палестинского ишува. Под просвещенным руководством его прежних заправил Ва’ад Леуми стал средоточием дешевого политического умничания, парализующего всякую энергию и всякую действенность. О последствиях уже и говорить не приходится.

Свою совершенную никчемность в этот тяжелый и ответственный момент поняли, по-видимому, и нынешние «вожди» ишува. И пришлось им «призвать варягов». П. Рутенберг, до сих пор сознательно стоявший в стороне от всякой «политики» и всецело отдавшийся своему любимому делу электрификации, не счел возможным уклониться от ответственности и принял оставленное ему тяжелое наследство.

От него ждут многого. Рутенберг – человек недюжинной воли и не омраченного пилпулистикой¹⁸ разума. Он – тот человек, который способен заговорить с палестинской администрацией нужным тоном и держать себя с ней должным образом. Он пользуется уважением и признанием подавляющего большинства ишува. От него вправе ждать многого (<Ред.> Дневник 1929: 2).

Забегая вперед, скажем, что эти ожидания не оправдались, см., к примеру приводившуюся в предыдущей главе статью А. Вейншала «Живой мертвец». Через год, 19 сентября 1930 г., недовольный происходящим и бессильный что-либо изменить, Рутенберг подал в отставку. Продержавшись до февраля 1931 г., он оставил эту должность (спустя время, в 1939 г., его опять будут просить возглавить Ва’ад Леуми, и вновь картина повторится: в августе 1940 г. он уйдет в отставку). Однако тогда, в конце 1929 – начале 1930 г., взяв в руки бразды правления в ишуве, Рутенберг, был, конечно, крайне заинтересован в раскрытии «московских происков» в собственном «национальном доме», тем более что свои услуги предлагал такой корифей в деле разоблачения провокаторства и деятельности секретных спецслужб, как Бурцев.