Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Кацнельсон сначала отправился в Прагу, где 10 июля участвовал в заседании Комиссии Поалей-Цион.. Среди других там, между прочим, обсуждался вопрос о строительстве Рутенбергом электростанции на реке Яркон. В сентябре Берлу предстояло участвовать в 12-м Сионистском конгрессе, который должен был состояться в Карлсбаде. Находившаяся в Париже и потерявшая с ним связь, Маня стала разыскивать Кацнельсона через Палестину. С этой целью 23 июля 1921 г. она написала письмо помощнику Рутенберга Икутиэлю Багараву²⁹, в котором с дальним тактическим прицелом, понимая, что для американского вояжа ей понадобится поддержка, передает горячий привет его всесильному боссу (Shochat 2005:106). К самому Рутенбергу, однако, Мане пришлось обратиться гораздо раньше, чем она предполагала. Уже через несколько дней, 4 августа, безнадежно застрявшая в Париже из-за ограниченного въезда в Америку, Шохат была вынуждена просить его о помощи:

Здравствуйте, Рутенберг.

Попала в глупую историю, из-за того что Берл Каценельсон не соизволил до сих пор отвечать на письма. Я не попала в Америку третьего числа, т. е. вчера, ибо думала 6/8 встретиться с Берлом. Вчера же, после отхода парохода, получаю извещение, что Берл остается здесь до после конгресса и в то же время получается телеграмма из Америки в Cunard Line, что процентная норма на август переполнена для пассажиров Палестины и до сентября никто не может быть взят на пароход. А т<ак> как я не взяла с собой из

Палестины документа, что я не эмигрант, то, следовательно, надо сидеть до октября. Это абсурд. Я здесь никакой пользы принести не могу. У меня в Европе связей нет, а в Америке очень хорошие. Вся моя надежда в Америке, что я убежду «Vorwerz» помогать нам для палестинских дел. Без «Vorwerz» мы в Америке сделаем гроши, и овчинка выделки не стоит. Для этого мне Берл не нужен, он в этом помочь не может. Я приготовлю почву до его приезда в разных областях. Не могу я здесь в письме объяснять этого. Да и Вы длинных разговоров не любите.

Для того, чтоб я могла уехать теперь, я должна получить от американского посольства письмо, удостоверяющее, что я еду в Америку по делам рабочего Банка (можно выдумать и другое дело), вернусь через 3 месяца и к процентной норме не отношусь. Я вчера же ночью из Шербурга отъехала в Париж, чтоб здесь через протекцию получить таковое письмо. Но оказалось, что люди, могущие мне это сделать, уехали из Парижа. Остается только надежда на Вас. Вы можете через Zioniste Comission получить такого рода свидетельство, удостоверить в американском амбасаде и прислать сюда, в Париж. <…>

Теперь судьба моя в Ваших руках. Помогите.

Если я поеду через месяц, я теряю главного моего приятеля из «Vorwerz», он уезжает в Европу, кажется, в Россию.

Жду заступничества Вашего.

Крепко жму руку Вашу с чувством искренней привязанности.

Маня³⁰

Последняя фраза о привязанности была чистым блефом: ничего подобного к Рутенбергу Маня, конечно, не испытывала. Тот наверняка это хорошо чувствовал, однако в интересах дела («так надо») умел становиться выше личных симпатий или антипатий. Так или иначе Маня в Америку попала.