Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Чествование Милюкова проходило у него на квартире 22 марта (Хроника 1995-97, III: 548). Мы, к сожалению, не знаем о том, присутствовал ли там Рутенберг и вообще, какова была степень его участия в юбилейных торжествах во Франции или Палестине, однако нет сомнений в том, что он занял ненавистную для антисемитов всех стран позицию поддержки этого события. И, стало быть, ему также предназначалась та доля желчи и раздражения, которую изливал на юбиляра и на его окружение один из представителей праворадикального лагеря эмиграции, назвавший свою гневно-пламенную статью «Дедушка русской революции»:

Для многочисленных русских евреев, по тем или иным причинам проживающих за границей, и для левых кругов русской эмиграции, к счастью, малочисленных, наступил знаменательный, высоко-тор-жественный день: их любимому вождю и учителю, выразителю их лучших дум и чаяний, Павлу Николаевичу Милюкову, исполнилось восемьдесят лет (Мейер 1971:105).

В Записной книжке Рутенберга имеется запись, сделанная для памяти (RA):

Юбилей Павла Ник<олаевича> Милюкова – 23 марта. Поздравить!

В I: 1 приводилось письмо Л.Г. Дейча Рутенбергу, в котором шла речь о финансовой помощи, связанной с упорядочением, хранением и публикацией наследия Г.В. Плеханова. Два заключительных фрагмента из этого письма как не относящиеся к теме были опущены. Вот они:

1. Перед отъездом из Москвы мы с женой пришли на помощь одному существующему там образцовому детскому дому, в котором больше 50-ти сирот бедных, отчасти из голодных губерний. На днях мы получили от заведующей трагическое письмо, в котором она сообщает, что если мы не сможем организовать отсюда значительную помощь как присылками «Ага»⁸, так и деньгами, то придется закрыть этот образцовый приют, и сироты очутятся на улице. Я надумал обратиться с просьбой о содействии к Mrs Fels⁹, с которой, как я слышал, Вы хорошо знакомы. Как Вы полагаете, имеет ли смысл мне написать ей – выйдет ли что из этого?

2. Мой друг А. Зунделович сообщил мне, что обратился к Вам с просьбой о принятии его на службу. Присоединяю и свою просьбу: не говоря уже про то, что он оч<ень> нуждается, это на диво способный, аккуратный, честный человек, быстро осваивающийся с любым делом; я уверен, что куда бы Вы его ни определили, он окажется неоценимым работником.

Не представляется возможным установить, было ли что-либо сделано в отношении первой просьбы Дейча, но сама по себе ситуация, когда старый революционер призывал палестинского инженера принять участие в судьбе московского «образцового детского дома» и тем самым поспособствовать борьбе с беспризорщиной в Советской России, выглядит крайне незаурядной. Что касается второй просьбы, имени А. Зунделовича среди сотрудников Рутенберга нам найти не удалось: как мы убедимся далее, исполнять просьбы такого характера он не мог по чисто физическим причинам – их количество в десятки, а то и в сотни раз превышало наличие реальных рабочих мест в Electric Palestine Company.

* * *

Выше уже шла речь об отношениях Рутенберга с бывшим премьер-министром Временного правительства А.Ф. Керенским, который летом 1922 г. вместе с другими эсерами (Н.В. Чайковским, Н.Д. Авксентьевым) встал на его защиту от оголтелой травли в антисемитской английской печати. Отношения Керенского и Рутенберга и дальше сохранили отпечаток взаимного уважения и помощи. Не исключено, что Рутенберг принимал участие в профессиональной судьбе сына Керенского Глеба (1907–1990). В RA сохранилось письмо к Рутенбергу М. Гавронской от 26 сентября 1927 г., которая просит посодействовать в устройстве «где-либо на заводе в Германии или другом месте на службу» Глеба Керенского.