Пинок в светлое будущее

– Не, мам, чего она там себе думает? – снова всплеснул руками Толик. – Я ж ведь все как на духу рассказываю! Значит, забрал я Ирку на дачу… запер, конечно… и давай ее уговаривать. Она сначала-то, конечно, сопротивлялась, никак не хотела со мной обратно жениться. Потом, конечно, тоже не соглашалась. А у меня продукты кончались. Я ж и сам ел и ее кормил исправно. Понятно ж, мне надо в город съездить, купить всякого, сигарет, водки, чтоб, значит, Ирка-то была послушнее. Собрался и поехал. Между прочим, один раз уже ездил: дом запру, значит, на все замки, окна ставенками закрою, и все нормально. А тут – нате вам фикус! Приехал – двери нараспашку, а Ирки нигде нет. Я даже в подпол слазил – и правда нет! Ну я, как положено – горевал… пока не протрезвел. Потом, значит, к мамке приезжаю, рассказываю – так, мол, и так… Тут она мне и говорит – а не ты ли, Толик, свою женушку кирпичиком по головушке случайно долбанул, а потом ножевыми ранениями добил?

– Значит, Неля тоже сомневалась? – насторожилась Зинаида.

– Да ничего я не сомневалась! – вскинулась Неля. – И не сомневалась вовсе, просто заради порядка уточнила!

– А я так сразу маменьке и ответил! – гордо вскинул голову рассказчик. – Да, так прямиком и намекнул: ты, мол, маменька, можешь и схлопотать по любопытной физии, ежели меня начнешь подозревать! Что я вам, потрошитель какой? Мне ж обидно!

Неля тут же решила показать, какой у нее сынок не потрошитель, а наоборот, вообще прям-таки ручной котенок. Она потрепала Толика по вихрам, потом тут же по этим же вихрам и влепила затрещину, пояснив любовные материнские действия:

– Вот теперь здесь и живем. В мире и согласии. И Сашенька с родным папой. А то б кто с ним теперь-то нянчился? И так-то, при матери, не больно он кому нужен был, а уж когда Ирины не стало… Маша! Выводи уже гулять Сашеньку-то! Пусть на завалинке с машинками поиграет. Толик ему такие новые игрушки купил! Ну, Зин, ты ж ему весь режим дня испоганила.

В дверях появилась Маша. Она вела за ручку одетого Сашеньку и о чем-то с ним приветливо бормотала. На лице бабушки появилось умиленное выражение. Но Зинаида вернула ее с небес на землю.

– Неля, так ты мне объясни – если у вас все просто замечательно, с чего ты так внезапно собралась и квартиру сдала? Могла бы с нами попрощаться, сказала бы… ну, сказала бы, что замуж вышла, мы б поверили…

– Ага, так бы вы и поверили! И потом… Мне надо было быстро убегать, мне ж письмо пришло!

– Какое письмо? – вытянулось лицо у Зинаиды.

Неля как-то недобро скривилась и ехидно передразнила:

– «Какое письмо»… Чего ты, Зиночка, мартышку-то из себя корчишь? Прям как будто не знаешь? Сама ж, наверное, его и подсунула в мой ящик почтовый!

Зинаида наконец проморгалась и как можно убедительнее проговорила:

– Неля, тебя кто-то ввел в заблуждение. Никакого письма я тебе не подсовывала. Вот у кого хочешь можешь спросить. Да и сама подумай – зачем мне?

– Да мы уж подумали, – поддержал матушку сынок. – Ага! Слышь, мам, что говорит, зачем, мол, мне… А то не ясно! Сама деньги просила сумасшедшие, а теперь «зачем»! Да на те деньги запросто можно было… шубу норковую купить!

– Так у вас тридцать тысяч, что ли, требовали? – предположила Зинаида. – Я видела, китайцы как раз за тридцать тысяч шубы продавали. Неплохие, между прочим. Я хотела себе взять, а Настя сказала, что это стриженый кролик. А на вид вроде натуральная норка. Так, не отвлекаемся! Что у вас просили? Неля, сразу говорю – прекрати носом дергать, потому что никакого письма я не писала.

Неля покачала головой в раздумье, а потом все же поднялась и удалилась в соседнюю комнату.

– Вот, читай! – сказала, вернувшись, и протянула бывшей соседке замусоленный конверт.

В нем обнаружилось целое послание. Кто-то, вероятно, был серьезно проинформирован о секретах семьи Голышенко, потому что совершенно точно знал, что Толик не убился, а вовсе даже здравствует, а потому Неле предлагалось отнести кругленькую сумму в Парк культуры и засунуть денежный пакетик в клумбу с маргаритками. Иначе ей с сыном пророчились крупные и долгие разбирательства с милицией по поводу убийства Дроновой Ирины. По мнению автора письма, ее лишил жизни именно Толик.

– Ну и как? Вы отнесли? – загорелись глаза Зинаиды.

– Ты с ума сошла, да? – выпучилась на нее Неля. – Во-первых: чего это мы такими деньжищами будем раскидываться? А во-вторых… Зин, ты сейчас в парке была? Какие, к черту, клумбы?! Нет, ну клумбы, может, и имеются, да только никаких маргариток там сейчас нет. Они же цветы, а не елки какие-нибудь! Чего ж они сейчас цвести-то начнут, когда снег только-только сошел? И потом, даже если б они и цвели… Ну не знаю я таких цветов! Ромашки знаю, георгины тоже представляю, даже розы помню, хотя мне ни одна зараза их не дарила. Но вот маргаритки…

– Не, мам, главное-то ведь другое! Главное, что я ж не убивал Ирку, – торопливо перебил Нелю Анатолий.

Но Неля только рукой на него махнула: