Пиноктико

Почему я их вспомнил? Не знаю… Или да: они были под мостом, на вернисаже, и там же были бомжи со всей округи, но моего Уртюпа там не было, и я так до сих пор и не знаю, где он живёт, зато он мог запросто меня вычислить…

Вместе с тем, даже зная его… Или, точнее, не зная… Но что-то всё-таки зная, имея его визуальный образ, по крайней мере, я с трудом мог себе представить, что он ходил по моему подъезду и кричал в почтовые ящики жильцов…

К тому же, если кого-то наверняка нельзя перепутать со мной, то это Уртюпа…

А хаусмайстер утверждал, что Зеенхоферы видели в глазке моё лицо…

Но мало ли что они все там видели, я им не верю…

«Они могут всё что угодно, сказать, — бормотал я, возвращаясь в свою взъерошенную берлогу, — интересно, медведя они там случайно не видели? Которого все видели…».

И, так как я сразу не уснул, мои мысли переключились с Уртюпа на Бруно — точно так же, как медвежьим летом, когда… Кажется, только мы с Дженни его не видели — да и то чисто случайно… Потому что мы два раза были в тех же местах и в то же самое время, где был Бруно, — это стало ясно, когда уже после выстрела, прозвучавшего на всю Баварию, в горах, мы увидели в газете карту, на которой были обозначены последние перемещения бурого мигранта…

Почему, кстати говоря, с итальянской стороны Альп медведи спокойно живут, не вызывая никакого ужаса, и в них никто не стреляет? Я не знаю…

После смерти Бруно Италия требовала выдачи его шкуры, вообще от всей этой истории на меня повеяло тогда чем-то… Что пока трудно выразить словами…

Последний раз мы должны были встретить его на Шлиерзее — и встретили бы, если бы не поплыли на необитаемый остров…

Но мы поплыли на остров… И встретили там не медведя, а У-у-у…

Да ладно, просто мне так показалось в первый момент, Дженни же подумала, что это Пан с картины Бёклина, он в самом деле был похож… Точнее, не он, а вся композиция — просто один к одному…

Мы увидели его в бёклинских зарослях, когда покидали остров — вплавь… Ходил ли он за нами всё это время, прячась в кустах? Нет, я не думаю…

Ни я, ни Дженни никогда там раньше не были и ничего не знали о назначении этих странных сооружений… Что в них странного? Странно было выйти из амальгамовых волн Шлиерзее на берег, зайти в чащу и увидеть там закрытый терем, рядом с ним деревянную вышку… По всем признакам это была гостиница, да… Но в ней никого не было, стеклянные двери были заперты…

Сквозь них, тем не менее, видны были многочисленные столы… Не обязательно только что сервированные — как нам показалось в первый момент, потому что на них стояли белоснежные накрахмаленные салфетки… Похожие на паруса яхт, качавшихся за нашей спиной — в озере, я даже подумал было, что это отражения….

Вскоре после того, как Бруно был «обезврежен» неким анонимным стрелком (имя его до сих пор хранится в тайне — имя стрелка, — потому что какие-то безумные жители Шлиерзее — этакие «эко-фашисты», хе-хе… угрожали после смерти Бруно даже местным властям, а уж если бы они узнали имя стрелка…)…

Да, так вот как он стал бумажным: на выставке дипломных работ в Академии… Или нет, курсовых, потому что там была и картина Дженни, а она же так и не закончила Академию… Замазанный серебрянкой квадрат, с содранными тут и там окошками — как сдирают ногтем слой с билетика лотереи, чтобы проступили цифры… У Дженни там и проступали цифры… И ещё — тёмный силуэт боинга…

Да, но я вспомнил Бумажного Бруно… Не прошло ещё и недели после выстрела…

Нет, что-то было в этом уже мета-перверсное… Медийного медведя успели сделать всеобщим любимцем… Им не пугали детей, нет-нет, скорее влюбили в него… Ну задрал где-то овцу… Ну напугал где-то туристов… Но всё же его не объявляли международным террористом, и я не верил, что его убьют… Ну, максимум, усыпят на час-другой ампулой, перевезут в зоопарк… Так я думал — так все думали…

Не знаю, как все, но Дженни таки да, плакала — когда его застрелили…

И эти наши с ней три невстречи с медведем… Как будто это из-за него мы и ехали каждый раз в горы — неосознанно… Нас тянуло туда, как вслед за курсором по карте в е-рарег… Но мы разминулись…

И вот, через неделю после выстрела, прозвучавшего в горах, кто-то из соучеников Дженни сделал такую работу…

Бумажный медведь стоял в комнате, у входа в которую висела табличка: «Бруно, медведь», при этом он заполнял комнату почти целиком — от пола до потолка… Из коричневатой — обёрточной… Точно такой бумаги, как в фильме Гондри, «Science of Dreams», только там был не медведь, а… Всё остальное, скажем, полицейские машины — во сне…

Видно было, что сделан он наспех — и это было правильно, это не скрывалось, все швы были налицо…

То есть не швы, а скотч (клеящая лента), очень много скотча — просто им всё это было соединено, связано, гигантский такой получился пакет — в виде… Медведя пустоты?..[72]

Если так, то вообще всё, что было тем летом, поместилось в этого медведя — пустоты… Было упаковано, запелёнато скотчем — в огромного Бруно… Бумажного, ну да: «Бумага — это очень важно, Йенс…».