Пионер.Прощай СССР

В этот момент с адским лаем из кустов выскочили несколько собак и бросились почему-то именно на эту машину. Водительское окно опустилось, оттуда появилась мужская голова. Судя по скромным размерам этой головы, Мишин явно пошел не в отца. Потому как выглядел мужик каким-то щуплым и маленьким.

Он высунулся из окна чуть ли не на половину, посмотрел на собак, прыгающих рядом, а затем откинул голову назад и зашелся маниакальным смехом. Собаки буквально подавились лаем и вообще предпочли ретироваться от греха подальше.

— Лучше бы одна мать…– Тихо сказал Мишин, и снова постарался задом пролезть в стройные ряды товарищей по отряду

Наконец, ржавая тарантайка остановилась, ровно перед автобусом, который тоже притормозил, чтоб высадить пассажиров. «Горбатый» несколько раз чихнул и феерично выблевывал несколько литров непонятной жижи, отдаленно напоминающей машинное масло, на асфальт.

Автобус открыл свои двери, на улицу начали вылазить взрослые. Все они были с сумками, рюкзаками и даже ведрами. Такое чувство, будто никто не предупредил взрослых, что вообще-то их детишек не морят голодом в лагере.

— Ну, сейчас начнётся…– Сказал Мишин, с тоской глядя, как из «горбатого» выбираются его родители.

Отец Толстяка, как я и подумал изначально, выглядел чуть ли не ровесником сына. Даже, наверное, Вася будет покрепче. А вот мать…Высокая, с широкими плечами, весом килограмм в сто двадцать, она напоминала не женщину, а борца Сумо.

Гражданка Мишина с трудом выбралась из автомобиля, вызывая недоумение, как она вообще могла туда залезть. Мне кажется, машина при этом радостно застонав, стала выше. Отец суетился возле багажника, вытаскивая какую-то нереально громадную по своим размерам сумку. При этом он активно махал рукой Васе, рассмотрев его среди подростков, которые начали распределяться по заботливым рукам мам и пап.

Пока гражданка Мишина потягивалась после дороги, отец Толстяка, похоже, надорвал спину этой сумкой, вытаскивая ее из багажника. Он поставил груз на асфальт и ухватился за поясницу с таким видом, будто его только что ножом пырнули, а потом повел себя крайне неожиданно. Упал на землю и начал корчится в агонии. Правда тут же вскочил на ноги со смехом.

— А-а-а-а-а… — Я с пониманием и сочувствием покосился на Мишина.

Теперь понятно, почему Вася все время жрёт. Он просто заедает стресс. А с такими предками стресс неизбежен. Мать, судя по тому, как она осматривает окрестности, суровым взглядом — генерал в юбке. А отец — шутник и балагур. Причем его шутки не знают не удержу, ни каких-то разумных границ.

— Василий! — Прекратив дурачиться, отец Мишина рванул в нашу сторону. Сумку он тащил прямо по земле за собой. Мать, заметив, наконец, сына, расплылась улыбкой, которая, например, у меня вызвала нервную дрожь. Было похоже на то, что женщина просто сейчас всех нас проглотит.

Буквально пара минут, и предки Мишина стояли уже возле нас. Ряскин, с этими товарищами встречавшийся в пошлом году, пискнул:«О! А вон мой старший брат!» и моментально исчез в стороне самой большой топы взрослых.

— Вася, папе необходимо переодеться, — С ходу, не поздоровавшись, низким басом сообщила гражданка Мишина, — Извалялся в чем-то вонючем во время своих драматических сцен на земле. О-о-о-о-о…а это твои друзья? Надеюсь, они все хорошие дети?

Мать Толстяка посмотрела прямо на меня. И скажу честно, я был готов по примеру Мишина попытаться слиться с толпой. Ее взгляд изучал мое лицо, мою одежду, мою обувь, и при этом я почему-то чувствовал себя виноватым во всем, хотя непонятно, с хрена ли.

— Это — Петя Ванечкин. — Обреченно ответил Вася. — Мы с ним в одном отряде.

Я оглянулся, ожидая, когда он представить остальных. Но остальных рядом больше не было. Ряскин скрылся в толпе, Селедка, опустив голову стояла возле высокой худой женщины в очках, Фокиной я тоже не увидел. Даже Богомол исчез.

— А где твоя твои родители? — Поинтересовалась мать Мишина.

Причём спросила она это таким тоном, будто точно знает, что я же своих родителей и угондошил. Еще, как назло, отец Толстяка начал его расспрашивать о лагере, они чуть отошли в сторону. Мы с гражданкой Мишиной остались один на один. Она продолжала сканировать меня взглядом и я с каждой минутой понимал, эта женщина из категории мамаш, которые все прегрешения своего сына свалят на его друзей. Поэтому, когда Элеонора собщит родителям о том, что их детки тут исполняли, боюсь, я стану первым кандидатом на роль той злой силы, которая толкнула Васю на тёмную сторону.

— Тут… Где-то… — Я покрутил головой, по-тихоньку пятясь в сторону. — Сейчас появятся. Наверное… Вот-вот…

— Петя! Петя, я здесь! — От толпы взрослых отделилась женщина.

Выглядела она приятно. По крайней мере, взгляд у нее был адекватный, улыбка располагающая. Очень надеюсь, что это и есть родительница Ванечкина. Особенно, надеюсь на фоне родителей Мишина. Должно же мне хоть в чем-то повезти.