Пионер в СССР

— Черт…ладно…извини. День тяжёлый. — Я встал с земли, отряхнул штаны. — Идем… Вон… Не знаю…по дорожкам походим.

— Что? Вас сегодня загоняли? — Маша многозначительно покосилась на Прилизанного. Константин Викторович, словно умалишённый, а я все больше склоняюсь к версии, что мы ему там что-то сломали, в башке его неумной, бегал вдоль поля, выкрикивая команды пацанам, которые прыгали с мячиком. Из девчонок, кстати, вожатый никого так и не взял. Не могу сказать, что они по этому поводу сильно переживали. Мне кажется, до всех, наконец, дошло, у Прилизанного потекла крыша.

— Ага. Загоняли… — Я махнул рукой Мишину, намекая, что скоро вернусь, а потом направился в сторону ближайшей аллеи. Шел, не оборачиваясь. Знал наверняка, Маша топает следом.

— Слушай, а вожатый ведь раньше таким не был… — Фокина догнала меня и теперь пыталась подстроиться под мой шаг, чтоб идти вровень.

— Не был. Раньше он просто вел себя как придурок, а теперь — как психованный придурок.

— Ясно… — Фокина покрутила головой, выискивая место, куда бы нам приткнуться. Видимо, идея бродить по дорожкам лагеря ее не вдохновляла. — О! Смотри, вон, лавочка у деревьев. Идем. Там нас точно никто не побеспокоит.

Я с сомнением посмотрел на девчонку. Интересно, а что она такого собирается делать, что свидетели ей для этого не нужны…Хотя…все-таки белый день. Да и меня псионик вроде ни в чем не подозревает.

— Хорошо… — Свернул с дорожки к деревьям, промаршировал к лавочке и плюхнулся на нее, даже не скрывая своего недовольства.

Маша подошла, пристроилась рядом, развернувшись ко мне лицом.

— Ну… давай. Что за разговор?

— Скажи… — Фокина, нахмурившись теребила край летних шорт. — Ты же отличник в школе?

— Да и ты не двоечница… — я немного напрягся. Говорить о реальной жизни моего сосуда не хотелось вообще. Потому что я об этой жизни почти ни черта не знаю.

— Да…просто… тут подумала…хотелось бы поговорить с кем-то, кто хорошо разбирается в истории…Почему ты смеешься? — Фокина удивлённо наблюдала, как я без видимой для нее причины похохвтываю себе под нос.

Просто… Реально смешно. Я бы тоже хотел поговорить с человеком, хорошо разбирающимся в истории. Потому что не знаю ни хрена об этом периоде времени. А учитывая все обстоятельства, надо бы разобраться. Но пионер, отличник и просто молодец Петя Ванечкин не может никому задавать такие вопросы. Единственная возможность — это библиотека с настоящими книгами. У них здесь даже интернет в свободном доступе отсутствует. Да и не в свободном тоже. Но в библиотеку смогу попасть, только вернувшись из лагеря в город. Там тебе и книги, и газеты, и любые другие материалы. Однако, учитывая, как проходит мой «отдых», есть весьма ощутимое подозрение, до момента окончания смены я просто не доживу.

— Ой… а кто у нас тут сидит…

Я в этот момент был готов встать с лавочки и крепким, трёхэтажным матом послать всех, кто находится рядом. Не только Машу Фокину, но и Федьку-спортсмена. Потому как фраза, сказанная противным гнусавым голосом, принадлежала именно ему.

Рядом со скамейкой, на которой мы сидели, нарисовалась компания пацанов из старшего отряда, во главе с Лапиным. Конечно. Как же иначе. Именно сейчас мне не хватает только разборок с этими придурками. А выражения лиц у них такие, что сразу понятно, разборок точно нам не избежать.

— Ты посмотри, Федюнь, у них тут прямо настоящее свидание. — Серега Репин, тот самый, которому в первый день я чуть не разодрал нос, с ухмылочкой подошел совсем близко. Остановился напротив меня, почти касаясь носками своей обуви моих ног.

Помимо Лапина и этого идиота с короткой памятью, забывшего, как он завывал возле автобуса, в наличие имелись еще трое парней. Один из их — Володя Уютов, любитель кусать чужие задницы. Имен еще двоих я не знаю.

— Ну, привет, Ванечкин… — Серега сунул руки в карманы и теперь стоял, перекатываясь с пятки на носок. При этом, учитывая, что между моими кедами и его кросовками расстояние было в несколько миллиметров, возникало ощущение, этот мудак сейчас целенаправленно просто всем весом наступит мне на ноги.

— Слушай… Вы же куда-то шли? — Я с лавочки вставать не торопился. Наблюдал с интересом за манипуляциями Репина. А это явно были манипуляции. Типа, психологическое давление. Очень смешно…Знал бы безмозглый сопляк, что мне приходилось видеть в прошлой жизни и с чем в прошлой жизни приходилось сталкиваться. Бежал бы сейчас от этой лавочки, не оглядываясь.

— И что? — Серега как раз перекатился на пятку, но услышав мой вопрос, замер, с задранными вверх носками. Удивительно тупой человек.

— Ничего. Думаю, разумно продолжить идти. Пока есть, чем это делать…

Почти минуту стояла гробовая тишина. Пацаны соображали. Туго до них доходит. Потом подал голос Уютов.

— Серег… Мне кажется, он послал нас… — Володя так удивился этому факту, что его лицо вытянулось и стало каким-то обиженным.

— Вот придурки… — Фокина вдохнула, покачав головой, — Кажется ему… Тебе не кажется, осел. Вас послали.