Пионерский гамбит

До своего отряда мы дотопали в молчании. Доставать Илюху расспросами мне не хотелось, так что я просто шагал рядом. Нда, этот наш Игорь — тот еще покоритель сердец. Официально встречается с Верой, они ходят вместе на виду у всех, целуются, практически не скрываясь. По ночам устраивает свидания с Шарабариной, внушая ей, что только ее любит и ждет со всем пылом своей еврейской души, когда она станет совершеннолетней, чтобы повести ее под венец. Но этого оказалось недостаточно. Как же, в лагере появилось «свежее мясо» — новенькая вожатая. Правда, Елена не могла похвастать ни язвительной силой, как моя мама, ни общей «звезностью» натуры, как Шарабарина. Просто миленькая. Зато новенькая. Теперь понятна реакция Мамонова. Он же поспорил, хоть и говорит, что сам уже себя за это ненавидит. Если Еленочка наша Евгеньевна по уши влюбится в обожаемого всеми девчонками Игоря, то Мамонов точно проиграет. Но почему-то мне не хотелось думать про Илюху вот так… Будто он из-за проигрыша Верхолазову расстроился и разозлился. Похоже, Елена ему и правда нравится. Пообщался с вожатой поближе и влюбился. Для четырнадцати это нормально. Впрочем, как и для любого другого возраста…

— Крамской, хорош дрыхнуть! — кто-то тряс меня на плечо, потом одеяло куда-то поползло, я попытался поймать его за край и натянуть обратно. — Крамской, на зарядку пора! Эй, ну просыпайся давай!

Я еле разлепил глаза и сфокусировал взгляд на пацане, топтавшемся рядом с моей кроватью. Баженов… Да, кажется он. Тот самый, кто рассказывал про отца Игоря когда-то.

— Да встаю я, встаю… — проныл я, спуская ноги с кровати. Открывать голову от подушки не хотелось. Хотелось наоборот накрыть ее сверху, чтобы не слышать утреннего гвалта. Марчуков балансировал на спинке кровати, трое других соседей устроили потасовку в проходе между кроватями, откуда-то из противоположного угла вылетела подушка и шлепнулась на меня. С нечеловеческим усилием я оттолкнулся от кровати руками и поднял голову. Которая по моим ощущениям весила не меньше тонны. Нет, на похмелье это было, конечно, не похоже. Откуда взяться похмелью в четырнадцать? Просто не выспался. Ну и еще — устал от общей палаты. Мысленно представил себе, как просыпаюсь в своей кровати, потягиваюсь, хлопаю по подушке в поисках пищащего будильником мобильного телефона. Просматриваю мутным еще взглядом новости… Шлепаю босыми ногами до кухни, щелкаю подготовленной с вечера кофеваркой…

Я почувствовал, как голова, которую я с таким трудом поднял, снова клонится к подушке. Эй, эй, Крамской, ну-ка не засыпать!

Я встряхнулся, потер кулаками глаза и начал торопливо натягивать шорты. Потому что остальные мои сопалатники уже устроили кучу малу у двери.

Вера сегодня была явно не в духе. Никаких язвительных шутеечек и едких замечаний. Команды отдавала сухо, на ленящихся или тормозящих внимания не обращала вообще. «Руки вверх, в стороны, вперед!» Просто отбарабанила, как по радио. Потом развернулась и ушла, даже не попрощавшись. Хм…

Елена Евгеньевна махнула Шарабариной, чтобы та вела нас к отряду, и отстала. Догнала Веру. Я чуть не свернул шею, пытаясь рассмотреть их выражения лиц. Не, вроде не ссорятся. Наша вожатая догнала Веру, девушки остановились и о чем-то начали разговаривать.

— Крамской, ты все еще спишь что ли? — окрикнула Шарабарина, и я понял, что пока крутил головой, отстал от остальных уже шагов на десять. Я одернул себя и прибавил шаг.

Мамонов был все еще мрачен. Он так остервенело чистил зубы, что, казалось, еще чуть-чуть, и он проткнет щеткой свою щеку. Я втиснулся между ним и Мусатовым и открутил барашек. Холодная вода полилась в металлический желоб.

— А может в милицию заявить? — сказал я, засовывая под воду свою зубную щетку. — Он же посторонний получается, не имеет права здесь находиться.

— Да ну, кто нас послушает? — выплюнув пасту, сказал Мамонов.

— А почему нет? — я пожал плечами. — Позвоним в ноль-два, скажем, что у нас в лагере обосновался подозрительный субъект в заброшенном корпусе. Марчуков же сам рассказывал, что тут зеки могут шнырять. А тут дети. Милиция обязана отреагировать…

— Откуда позвоним-то? — хмыкнул Мамонов. — Что-то я не видел телефона у нас в отряде…

— У Надежды Юрьевны есть в кабинете, — сказал я, выдавливая розовую колбаску пасты на щетку. — Можно подкараулить, чтобы ее не было, забраться в окно и…

— Да не, как-то это не по-людски… — грустно сказал Мамонов и вздохнул. Нда, похоже, он и правда сражен стрелой Амура не по-детски.

— Илюха, не раскисай, — я хлопнул его по плечу. — Придумаем что-нибудь.