Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.)

Пастор и могикан остановились на крыльце, поджидая своих молодых спутников. Первый старался искоренить своими наставлениями «дикие» наклонности, проявившиеся у индейца во время их разговора; а последний слушал его с безмолвным, но почтительным вниманием. Когда молодой охотник и девушка присоединились к ним, все вошли в дом.

Дом пастора стоял на некотором расстоянии от деревни, посреди поля, окруженный пнями, которые выдавались над снегом, прикрытые белыми шапками в полметра толщиной. Кругом не было видно ни деревца, ни кустика; внешность дома носила характер небрежной, на скорую руку, работы, свойственный постройкам новой страны. Но эта негостеприимная внешность возмещалась чрезвычайной опрятностью и теплотой внутри.

Они вошли в комнату, служившую гостиной, хотя огромный очаг с кухонными принадлежностями показывал, что она служила иногда и в качестве кухни. Яркий огонь, пылавший в очаге, делал излишней свечу, которую зажгла Луиза, так как скудную обстановку комнаты можно было легко осмотреть и без этого.

Посреди комнаты был разостлан ковер местного изготовления, составленный из лоскутов. Несколько богаче выглядели чайный стол и старинный книжный шкаф красного дерева; но стулья, обеденный стол и остальная мебель были самой простой и дешевой работы. По стенам висели вышитые пейзажи и рисунки, отличавшиеся тщательностью работы при сомнительном художественном достоинстве.

Пока пришедшие усаживались перед огнем, разговор на время прекратился. Но когда все уселись, а Луиза, скинув легкую шелковую выцветшую кофточку и соломенную шляпку, которая более подходила к ее скромному лицу, чем к суровому времени года, заняла место между отцом и молодым человеком, пастор возобновил разговор:

— Я надеюсь, мой юный друг, — сказал он, — что полученное вами воспитание искоренило мстительные чувства, которые вы могли унаследовать, так как я заключаю из слов Джона, что в ваших жилах есть примесь крови делаваров. Прошу вас, не объясняйте моих слов в дурную сторону. Я знаю, что цвет кожи и происхождение не составляет заслуги, и думаю, что тот, кто находится в родстве с древними обладателями этих холмов, имеет больше права на них, чем те, кто их захватил.

— Отец, — сказал старый вождь, обращаясь к пастору и сопровождая свои слова выразительными жестами, — для вас еще не прошло лето жизни; ваши члены молоды. Войдите на самый высокий холм и оглянитесь кругом. Все, что вы видите между восходом и закатом солнца, от великих вод до истоков «извилистой реки»[12]. в горах, принадлежит ему. Его кровь — кровь делаваров, и его право бесспорно. Но брат Микуона[13] справедлив: он разделит страну на две части, как река делит равнину, и скажет Молодому Орлу, сыну делаваров: возьми ее, прими ее и будь вождем в земле твоих предков.

— Никогда! — воскликнул молодой охотник с энергией, которая отвлекла внимание пастора и его дочери от индейца. — Лесной волк не так жадно гоняется за добычей, как этот человек за золотом, хотя, подбираясь к богатству, он скользит, как змея!

— Полно, полно, сын мой, — перебил мистер Грант, — нужно сдерживать порывы. Случайная рана, которую причинил вам судья Темпль, заставляет вас сильнее чувствовать обиды, нанесенные вашим предкам. Но вспомните, что первая была ненамеренной, а вторые явились следствием политических переворотов, которые не раз уже сметали с лица земли целые нации. Ответственность за несправедливости, причиненные туземцам, падает не на судью Темпля, а на целый народ; рука же ваша скоро излечится.

— Моя рука! — повторил молодой человек, топая ногой об пол в крайнем возбуждении. — Неужели вы думаете, сэр, что я считаю этого человека убийцей? О, нет! Он слишком коварен, слишком труслив для такого преступления. Но пусть он и его дочь наслаждаются своим богатством — день возмездия наступит. Нет, нет, — продолжал он, успокаиваясь, — пусть могикан подозревает его в покушении на убийство, я же и думать забыл об этом пустяке.

Он снова уселся и закрыл лицо руками, облокотившись на колени.

— Он наследовал бурные страсти туземцев, дитя мое, — вполголоса сказал Грант своей дочери, которая в испуге схватила его руку, — европейская кровь смешана в нем с индейской, как ты сама слышала. Ни воспитание, ни влияния не могли вполне искоренить зло. Но заботы и время еще много сделают для него.

Хоть пастор говорил, понизив голос, но молодой человек расслышал его слова и, подняв голову, сказал более спокойным тоном, с какой-то странной улыбкой.

— Не тревожьтесь, мисс Грант, не смущайтесь моими дикими манерами и костюмом. Я поддался возбуждению, которое мне следовало бы подавить. Я должен вместе с вашим отцом приписать это индейской крови, которая течет в моих жилах; но не думайте, что я стыжусь своего происхождения; напротив, это — единственное, чем я могу гордиться. Да, я горжусь своим происхождением от вождя делаваров, который был воином, делавшим честь человечеству. Старый могикан был его другом и отдает должное его доблести.