Пионеры на море

— Кто за?.. Большинство… Товарищ Озерин, пожалуйста, займите место председателя, — улыбнулся комиссар бледному Мишке.

Высокий стол доходил ребятам до груди. Мишка без нужды яростно затрезвонил. Гришка разбирал бумаги.

— Общее собрание команды крейсера «Коминтерн» считаю открытым. Слово для доклада о пионерской организации и мировой революции имеет докладчик товарищ Чернов. Прошу соблюдать тишину. Не мешайте докладчику, — тема серьезная.

В ответ красный уголок расцвел краснофлотскими улыбками.

Мишка сел на стул. Из-за стола можно было видеть только его бледное лицо. Гришка взлохматил рыжие вихры, и как только сказал: «Товарищи!..» — так сразу забыл о морской зыби и о позывах к рвоте.

В памяти всплыли Москва, отряд, рассказы отца и ночь в хижине Порт-Адена.

Крейсер сильно качало, вместе с ним раскачивалась команда в красном уголке, маленький рыжий докладчик и серьезный председатель.

Доклад близился к концу. Гришка говорил теперь о том, что долг каждого моряка помогать пионерской организации и особенно чернокожим ребятам, не организованным в отряды.

Комиссар одобрительно качал головой. В упор на Гришку смотрели десятки понимающих глаз.

Когда доклад кончился и счастливый Гришка слабо улыбался на аплодисменты, Мишка зачитал резолюцию, в которой черным по белому было сказано:

— «…и каждый краснофлотец от строевого до комиссара обязан поддерживать пионерскую организацию и особенно помогать ей в связи с иностранными пионерами».

Не успел Мишка дочитать до конца резолюцию, как Гришка почувствовал непреодолимый подступ рвоты. Мишка, трезвоня звонком, тоже еле-еле держался на ногах.

— У кого есть какие вопросы к докладчику? Не задерживайте!

— Вопросов много. Погоди, не торопи! Ишь ведь какой немыслимый председатель! Вот, например, первый: Гриша… виноват… товарищ докладчик очень хорошо рассказал нам о том, что мы должны помогать негритятам. А вот скажите теперь: каким образом это делать?

— Сделать это… хрр… надо, чтоб каждый… а-а…

— Что-то непонятно, Гриша. Объясни.

— Сейчас, сейчас… Вот, например… э-э… хрр…

Морская болезнь брала свое. Гришка, зажав рот рукой, сломя голову, выбежал на палубу и свесился через поручни. Председатель, все еще не выпуская из рук звонка, пролез под столом и под ногами краснофлотцев исчез за дверью красного уголка.

Вдогонку им несся веселый смех команды. Комиссар окончил собрание. Резолюция была принята без председателя и докладчика. Ребята отдали неизбежную дань океану и валялись теперь на койках, потные и бледные.

Уходя из кубрика, комиссар улыбаясь спросил:

— Потравили[49]?..

Кок сочувственно вздохнул:

— Прошлогодним борщом…

БУМАЖНЫЙ ФЛОТ

К утру волны стали спокойнее и меньше. Задул свежий ветерок, постепенно усиливаясь, нагоняя на океан белые барашки. Свинцовое небо прояснилось, и кое-где сквозь низко нависшие серые тучи прорывался яркий луч солнца, играя на брызгах и на медных частях крейсера.

Волны налетали с борта и ударяли то в корму, то в нос крейсера.

Хладнокровный Остап начинал терять терпение. В тесном камбузе, в соседстве с раскаленной плитой и баком кипящего жирного супа, кок и его помощники испытывали настоящую муку.

Гришка полез в камбузный шкаф за солью и открыл ящик. Крейсер неожиданно накренило на корму. Гришка больно ударился лбом о шкаф.

— Хо-хо, — рассмеялся кок, стоя на ящике и помешивая кипящий суп огромной чумичкой:

— Вот так, пожалуйста! Хо-ороший удар, — прямо хоть прикуривай!

Он не договорил. Вторая волна, сильнее первой, обрушилась на корму, подняла нос крейсера. Ящик вылетел из-под ног кока. Чумичка полетела в одну сторону, а толстый Остап в другую.

По дороге он инстинктивно ухватился за плиту, обжег руку и заревел благим матом. С полки на голову бедного кока полетели банки с консервами, опрокинулось ведро с водой, и вода потекла под Остапа.

Кок смешно ударял по воде толстыми руками и тер плешивую голову.

Гришка хохотал до слез:

— Вот так, пожалуйста! Хо-ороший удар, прямо хоть плиту разводи!

От следующего крена суп вылился из бака на горячую плиту.

Камбуз исчез в клубах пара. Гришка пробкой вылетел из камбуза и, размахивая колпаком, орал:

— Полундра!

Отдуваясь, кок уселся на табуретку, обиженно поглядывая на Гришку в то время как Мишка перевязывал ему обожженные пальцы. В камбуз просунулась рябая физиономия Чалого.

— А ну, докладчик с председателем, бросай чумички! Айда, рыбьих летчиков смотреть!

Ребята вытянулись перед коком, приложили руки к колпакам.

— Разрешите, товарищ командир, на палубу? Кок важно приложил руку с перевязанными пальцами к голове.

— Разрешается.

Напрасно пытались ребята разглядеть в серозеленых волнах рыбьих летчиков.

Вдруг с гребня большой волны, словно по команде, сорвался десяток крупных рыбешек. Расправив сверкающие на солнце острые крылья, рыбешки стремительно летели вперед, задевали за верхушки волн и падали в воду.

Еще и еще — целые сотни.

Ребята долго стояли, раскрыв от изумления рты, любуясь смелыми полетами летучих рыб, пока громадная волна, переломившись о борт крейсера, не обрушилась на палубу и не окатила их с головы до ног.