Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза

Онтэй вернулся в свой храм. Однажды ночью он обнаружил под своим одеялом белого змея и убил его, пронзив острым железным прутом. Однако на следующую ночь в постели у него снова оказался белый змей. Он проткнул его прутом. Так повторялось каждую ночь. Образ умершего монаха неотступно преследовал Онтэя. Всякий раз, когда ему являлось это видение, волосы у него вставали дыбом. Он переехал в Канто, но и это не помогло. В конце концов он занемог и умер. И до последнего мгновения в его постели лежал белый змей. Об этом знали доподлинно.

* * *

Монах Сюгин из Канто был охвачен плотской страстью к молодому собрату. Однажды его помыслы в обличье змея заползли через окно в келью этого юноши. Тот схватил шило, которым пользовался для сшивания книг, и ткнул им в глаз змея. «Ах!» — застонал в своей келье влюбленный монах. Оказалось, что у него неожиданно вытек глаз. Позднее этот монах, прозванный Змеем, совершил паломничество к святым местам.

Случилось это в годы Тэнсё.[37]

О том, как скряга превратился в «голодного беса»,[38] а также о том, какими тягостными муками караются прегрешения

В крае Госю, в деревне Исихара, что в долине Хино, жил богач по имени Досэцу. Ни в скупости, ни в беспутстве не было ему равных. В семьдесят лет он превратился в «голодного беса». Предаваясь чрезмерному чревоугодию, за день съедал он четыре-пять сё[39] риса и наконец умер, корчась в ужасающих мучениях. На шестидесятый день после похорон дух умершего вселился в его жену. Дней десять кряду ее уста твердили одно: «Хочу есть, хочу есть…» Лишь после совершения всех заупокойных обрядов избавилась она от этой напасти.

Обжорством страдал и старый брат этого Досэцу. Кушанья ему носили целыми ушатами. И днем, и ночью. Так он мучился, пока не помер. Эту подлинную историю мне рассказали в Ооцуке.

* * *

В деревне Кабата края Госю некто Магоэмон при посвящении в монахи получил имя Сайгэн. На его долю выпали неслыханные муки. Однажды его всю ночь напролет терзал огромный монах-оборотень. На следующую ночь явился злой дух, связал его и стал погружать поочередно то в пламя, то в воду. Он убежал и спрятался в нужнике, но злой дух отыскал его и там и снова повлек на лютую казнь. Так продолжалось пятьдесят ночей, пока монах не умер. Рассказал мне об этом, со слов местного чиновника Дзиэмона, Хэйэмон.

* * *

Жил в Суруге богач по имени Этидзэн. Алчность его превосходила все пределы.

На исходе шестой луны двадцатого года Канъэй[40] он тяжко занедужил и, чуя приближение смерти, насыпал целую тарелку золота и серебра и попросил своих домочадцев: «Потратьте эти деньги на мое спасение». Но и это не спасло его. Целых двадцать дней в жестоких страданиях он стонал: «Умираю! Умираю!» И когда он наконец умер, кончина его была поистине ужасной.

Когда его клали в гроб, он вдруг ожил и принялся ползать. Сколько его ни били собравшиеся на похороны, он все не умирал. Пришлось его зарубить. Никому не ведомо, как погребли его останки. Так был он наказан за свою алчность.

* * *

Жил в столичном квартале Нисиуоя торговец Хонэя Ёсоэмон, он поставлял рыбу к императорскому столу. Этот Хонэя Ёсоэмон отличался безмерной скаредностью.

На старости лет он решил принять монашество. Но ни одна бритва — а он сменил их семь штук — не брала его волосы. Пришлось ему пустить в ход ножницы. Кое-как, с превеликим трудом, состриг он наконец волосы.

Однако монашество его длилось недолго. Однажды почувствовал он во всем теле нестерпимый жар. Ничто, никакие заботы окружающих не могли умерить этот жар, и в конце концов он бросился в колодец и утонул. Случилось это в семнадцатому году Канъэй,[41] а поведал обо всем происшедшем Суйо.

* * *

Мать некоего Такакуры Сёэмона из квартала Тэмма города Осаки была неимоверно скупа. Свою невестку она просто-таки сживала со свету.

Когда ей перевалило за семьдесят, напал на нее злой недуг, который быстро привел ее к смерти. Умерла она в ужаснейших муках.

На третий день после ее кончины под москитный полог, натянутый над постелью невестки, заползла огромная жаба и несколько раз укусила молодую женщину. Служанки сразу же смекнули, что это покойница, и стали ее стыдить и бить, после чего она больше уже не приходила. А невестку отправили в паломничество к буддийским и синтоистским святыням.

* * *

Супруга Кадоя Эйсюна из столичного квартала Синдзайкэ постоянно хворала. «Вот напасть на мою голову, — все время ворчал он. — Никакой тебе помощи, одни только лишние хлопоты. Хоть бы померла поскорее!» Его супруге становилось все хуже и хуже, и вот, перед самой смертью, она велела позвать мужа и обратилась к нему с такими словами: «Вы часто говорили, что вот, мол, хорошо было бы, если бы я поскорее умерла. Сегодня ваше желание исполнится»..

Почувствовав некоторый стыд, Эйсюн стал оправдываться, но жена его не слушала. Вскоре она рассталась с жизнью.