Пёрл-Харбор, 7 декабря 1941 года. Быль и небыль

Объединенная комиссия конгресса, приступившая к работе 15 ноября 1945 года, не могла не считаться с четким заявлением Киммеля, сделанным главкому ВМС адмиралу Э. Кингу: "Непосредственно после Пёрл-Харбора я считал, что вопреки всем моим усилиям я не смог справиться с делом и в этом смысле должен взять на себя вину за Пёрл-Харбор... Теперь я отказываюсь принять хоть какую-нибудь ответственность за катастрофу в Пёрл-Харборе"{329}. Ничего лучшего не могло ожидать руководство республиканской партии. Ее стратегия была проста - превратить расследование Пёрл-Харбора в обвинение против администрации Ф. Рузвельта и тем самым побудить избирателей обратиться на следующих выборах к этой партии за руководством. Один из видных стратегов партии, конгрессмен Дж. Смит, разъяснял своим коллегам: Киммелю нужно не делать акцента на военных вопросах, ибо правительство "до конца использует технические детали, и адмиралу Киммелю будет очень и очень трудно объясниться... Форпостом обороны адмирала Киммеля должна быть дипломатия, приведшая к Пёрл-Харбору, а не технические детали"{330}.

Этот хитрый замысел с точки зрения межпартийной борьбы, однако, без труда разглядели зоркие лидеры демократов. Престарелый Хэлл с порога отверг предположение доклада следственной комиссии армии, а именно, что его ответ 26 ноября 1941 года "был ультиматумом, который положил начало войне". Уставив налитые кровью глаза на членов комиссии конгресса, старик прохрипел: "Если бы я мог выразиться так, как хочу, вы бы, верующие, разбежались во все стороны!" Он перевел дыхание и бросил: "Уже несколько месяцев мне предъявляют это позорное обвинение, в то время как каждый разумный человек знает - япошки были на марше к захватам на Тихом океане и установлению полного контроля над ним... Они изготовились к нападению и никто не мог остановить их, разве пасть на землю как трусы, и мы были бы трусами, если бы уступили"{331}. Хэлл только раз побывал на заседании комиссии. И задал тон в трактовке дел внешнеполитических.

Представление разворачивалось в большом зале с мраморными стенами на глазах примерно 500 человек - прессы и сгоравших от любопытства зрителей. Чередой шли свидетели. Очень интересные показания дал вице-адмирал Теодор Уилкинсон, глава военно-морской разведки во время Пёрл-Харбора. Он разъяснил немало запутанных вопросов. Но, увы, 21 февраля 1946 года Уилкинсон погиб, управляемый им автомобиль скатился с парома. Жена спаслась, а вице-адмирал так и не выбрался из машины. "Пошли слухи, что Уилкинсон покончил с собой, ибо он бросил вызов военной иерархии во время показаний в комиссии. Он настаивал, что были сообщения, в которых японцы выражали опасение - "розовый код" разгадан. Он также предъявил 11 радиоперехватов, которые, как показывали Маршалл и другие, не существовали. Некоторые сторонники Саффорда утверждали, что Уилкинсон, человек чести, не мог больше жить, ибо не сказал правды о сообщении с кодом ветров". Саффорд верил в это. Касаясь событий 1941 года, он писал: "Уилкинсон был единственным порядочным человеком среди них в разведке, единственным, кто раскаивался". Чета Уилкинсонов была очень дружна с Саффордами, и после трагедии вдова адмирала пришла к госпоже Саффорд, обвиняя ее мужа, что он повинен "в смерти Пинга" (прозвище Уилкинсона) из-за своего жуткого упрямства в спорах по поводу Пёрл-Харбора{332}.

В конце 1945 года главный советник объединенной комиссии конгресса У. Митчелл со своими помощниками подали в отставку, ссылаясь на то, что расследование затягивается. Первоначально комиссия должна была представить доклад 3 января 1946 года. В этот день произошло другое - вашингтонский юрист С. Ричардсон, связанный с правительством, заступил на место Митчелла. По просьбе руководителя комиссии директор ФБР прислал ему в помощь расторопного 33-летнего юриста Э. Моргана.

На долю Ричардсона выпало выслушать 15 января показания Киммеля, зачитавшего обширный, более 100 страниц, документ. За ним последовал генерал Шорт, который уподобил себя "козлу отпущения", избранному военным министерством. Оба горячо отрицали, что они виноваты и практически не прибавили ничего нового к уже известному.

Работа объединенной комиссии конгресса закончилась 31 мая 1946 года. Состоялось 70 открытых заседаний, не считая закрытых, объем собранных материалов и стенографических отчетов составил 10 миллионов слов. Доклад комиссии был представлен конгрессу в одном томе 20 июля 1946 года, 39 томов материалов и стенографических отчетов опубликованы в октябре 1946 года. Несмотря на выставленную на обозрение гору материалов, многие аспекты американской внешней политики так и остались в тени.