Пёс, балбес и Я

- Я серьезно, Артур. Я слишком устала, чтобы задавать неудобные для тебя вопросы, вроде: как это случилось, зачем, почему, и какого хрена вы делали на улице во втором часу ночи. И кто этот ребенок, который, как я понимаю, твой племянник. И даже если это не так, говорю еще раз: мне фиолетово. Каждый имеет право на свои тайны, как и право на молчание. Захочешь – расскажешь, нет – ну и нет. Не колышет.

- И не обидно? – ухмыльнулся вдруг как-то расслабившийся в один момент начальник.

Раздавиви недобитый окурок, невольно почесала репу, искренне задаваясь вопросом насущным:

- А должна?

Барс, задумчиво прищурившись, помолчал. Пригубил еще немного коньяка… а потом улыбнулся. Очень открыто, мягко и непривычно искренне. Я чуть не присела!

Да еп твою бога душу мать!

Вот теперь я понимаю, почему от него девки всех возрастов и биологических видов в штабеля укладываются. Где он там свои спасительные очки посеял, а? Пожалуй, надо подарить ему еще парочку!

- Ты потрясающая.

Ась?! Куды там меня нынче посылают?!

Сделав вид, что я этого не расслышала, я принялась бессмысленно искать что-то в кухонном гарнитуре. А для верности, когда не нашла, стала мыть единственную тарелку в раковине. Три раза. Зачем-то!

- Рябинина, только не говори, что ты не знаешь, что такое комплименты,  - спустя пару минут тихого шума воды и отчаянного бряканья несчастной посуды о раковину, негромко произнес Морозов.

Вместо ответа я налила на губку чистящее средство еще разок…

И пропустила момент, когда сосед, аккуратно переложил спящего щенка со своих колен на кухонный диванчик. И, подойдя ко мне со спины, так же молча и спокойно обнял.

Я чуть раковину о тарелку не грохнула!

Или наоборот?

- Барс…

- Я знаю, что произошло, - одной единственной фразой, произнесенной без капли насмешки или жалости, мужчина запихал обратно все выскочившие у меня колючки.

Его горячие ладони крепко стискивали мою талию, согревая кожу, нос дразнил аромат моего же геля для душа, спину окутало веянием надежной мужской фигуры… сердце предательски замирало насовсем.

Из крана тихо лилась горячая вода.

- Откуда?

- Сидел в машине, - только и ответил Морозов, кажется, не собираясь меня отпускать. – Видел и слышал.

- От души поржал, наверное, - горько усмехнулась я, от чего-то резко приходя в себя.

С глубоким вздохом отключила воду, но не успела даже вытереть мокрые руки, как меня развернули, да еще и ухватили за подбородок, заставляя мягко, но непреклонно посмотреть в эти невыносимые глаза:

- Прекращай, Рябинина. Ты знаешь, что все к этому шло. Это было ни хера не весело. Но необходимо.

- Эти интонации больше подошли бы моему любовнику, долго и отчаянно уговаривающему меня на развод, - саркастично отозвалась… ну, во всяком случае, попыталась.

Я как бы не очень ощущала себя кроликом перед удавом, но что-то невероятное и притормаживающее все инстинкты разом в этом было. Определенно!

Или я уже просто забыла, что такое эмоции и какие-либо отношения, выходящие за рамки унылого ежедневного быта? Поэтому меня сейчас так торкает?

Блин. Блин! Не хочется, конечно, кричать самой себе и окружающим «я не такая», но от непривычного общения, обращения и прикосновения меня реально искрит, как чокнувшуюся в обычную грозу розетку!

А нам еще как бы это… На одном диване с ним спать!

И сразу возникает вопрос насущный, он же на засыпку – в какое, позвольте спросить, место, мне срочно запихать громоотвод?

Гусары – молчать снова!

Чет фантазия на эту тему совсем разошлась…

Интересно, у Мишупсеня в палатке запасное место найдется?

А если для меня?

Впрочем, что-то мне подсказывает, что если я логично, но некрасиво сделаю ноги в поисках более комфортного спального места… Меня, разумеется, поймут. И даже тактично ржать не будут.

Но себя я при этом чувствовать буду как нашкодившая школьница, не меньше!

Короче, Рябинина, вспоминай давай, что ты уже недавно (недавно, я говорю!) взрослая самостоятельная женщина, состоятельная личность, хороший специалист и (не без скромности) лучшая в мире мама. Бери себя в руки и отвечай уже что-нибудь.

 Ну хотя бы что-нибудь!

А то тут такой шикарный мужчина тебя вот-вот поцелует, а ты застыла как истинный японец при виде суровых российских роллов! Эм-м-м…

Что он сделать собирается, простите?!

- Артур, нет, - в последний момент я с ловкостью, достойной самой скользкой из лягушек, вывернулась из мужских объятий, чувствуя, как предательски вспыхнули щеки. – Я не могу.

А внутренний голос меж тем орал громче пароходной сирены: «Дура! От чего отказываешься, блаженная?!».

Но, как я уже говорила самой себе, раз, наверное, третий за вечер: гусары – молчать!!

- Я понимаю, - Барс, уж не знаю, какая муха его укусила, даже усмехаться не стал, невозмутимо опуская руки. – Не время и не место. Я проверю, как Ванька.

- А я пока постель расстелю, - с послушным видом покивала я, принимаясь судорожно вытирать мокрые ладошки полотенцем.