Пёс

— Как щенки, мастер? — неожиданно спросил он. Так неожиданно, что все сначала посмотрели на него, а потом уже на Чадар. Та на мгновение перестала есть.

— Хорошо, — сказала, обращаясь к своей тарелке.

— Можно на них взглянуть?

— Конечно, — произнесла Чадар тоном, подразумевавшим обратное.

— Вы тоже без ума от собак, господин капитан?

Он с удовольствием перевел взгляд на свою эффектную соседку напротив — черноволосую глазастую женщину.

— Слишком сильно сказано.

— А вот мастер Чадар их просто обожает, это нам еще Лонгиер рассказывал. На своей планете она даже занималась с ними любовью, ведь так, мастер?

Чадар допила сок. Поглядела вдоль стола на майора Фокса.

— Могу идти, майор?

Тот вяло махнул рукой.

— Ну так как, мастер? — с веселым вызовом спросила лейтенант, покачиваясь на стуле.

Чадар аккуратно сложила приборы в тарелку, встала и сказала поверх голов:

— Если вас интересует… техническая сторона дела, то моим напарником была сука. Идемте в питомник, капитан?

Они сидели на корточках, разглядывая попискивающий шевелящийся клубок. Чадар доставала каждого щенка по очереди, внимательно разглядывала, держа за толстые хвосты: одни висели, как трупы, другие, повизгивая, извивались, стараясь освободиться. Крэг то и дело поглядывал на метавшуюся за решеткой суку.

— Вы держите их отдельно от матери?

— Она может запросто отгрызть им головы, — Чадар пожала плечами в ответ на его гримасу. — Вы сами вывели таких асоциальных особей.

Она с интересом рассматривала щенка в своих ладонях.

— Эмма, ты что, с леопардом повязалась? Пятнистый какой…

Щенок тыкался в ее пальцы морщинистой мордой, беспрерывно попискивая.

— Все-все, малыш, — сказала Чадар, и Крэг быстро взглянул в ее близкое лицо. Было что-то… неправильное в нежности, которая звучала в ее голосе. В этой женщине таились мягкость и любовь — только направлены они не на тех, кому это все предназначалось.

Чадар вновь уложила щенков в обогреваемую коробку, пододвинула к клетке. Собака села за решеткой, не сводя с людей тяжелого взгляда.

— И что с ними будет дальше?

Чадар пожала плечами.

— Вязка была неплановой. Через неделю выберут наиболее перспективных. А остальных… кажется, у вас это называется выбраковкой.

— Вы забываете, что это животные, — заметил Крэг. — Предназначенные служить людям.

— Служить? Конечно, вы ведь не оставляете им другого выбора.

Она повернулась и ушла к своему любимому убийце Гачу. Крэг смотрел ей вслед. А не могла ли эта защитница собачьих прав возмутиться, что Лонгиер применил какие-то… сильные меры воздействия на собак, и…

И что дальше? Открыла клетку. Натравила собаку. Закрыла клетку и преспокойно свалила с базы.

Могла.

Лайма перегнулась вниз. Постель Крэга была застелена — опять ушел в ночной рейд? Капитан был человеком действия и вязкая неопределенность расследования, похоже, начала его угнетать. Ей самой база казалась громадной ловушкой. На нее просто давили стены. Лайма спустилась, оделась и бесшумно прошла по пустому коридору. Дежурный спал у мониторов. Она скользнула в приоткрытую дверь гаража-ангара. Ноги сами несли ее мимо молчащих вездеходов, контейнеров, стендов…

Двор базы просто вычищен и отутюжен колесами вездеходов. Ночь была влажной и душной. Лайма втянула воздух, не приносящий ни свежести, ни каких-либо будоражащих запахов. Даже сквозь носовые фильтры ощущался яд, сочащийся из останков громадного города, синевато-белым мороком светившегося на горизонте. Лайма присела на ящики у стены, засунув руки в карманы куртки. Здесь никогда не было видно звезд — звезд, лун, самого неба — одно серое ядовитое облако, клубящееся над разрушенным мегаполисом…

Тоска пришла внезапно и остро — нахлынула тяжелой волной. Тоска по Чандлеру с его чистыми бесконечными лесами, яркими, близкими, как драгоценные камни на ладони, звездами, белым лунным светом, стелющим под ноги бесконечные призрачные ковры… Тоска по Саре.

Стремясь вырваться из грозившего проглотить ее темного водоворота, Лайма позволила себе то, что уже давно не позволяла — позвать.

Хоть кого-нибудь.

Хоть откуда-нибудь.

…Волна отхлынула, оставив ее обессиленной и раздавленной, как медуза, выброшенная на берег.

Я здесь.

Лайма, вздрогнув, открыла глаза.

Тень? Камень? Камень метрах в ста от нее медленно, почти неуловимо, изменил свои очертания. Если б она не смотрела прямо на него, даже движения бы не заметила — так не замечаем мы таянья снегов… Вершина "камня" серебрилась. Лайма шевельнулась, собираясь встать. Движение прекратилось. Лайма притихла. Шорох. Снова тишина. Шорох. Тишина. Блеснули две красных светящихся точки. Животное? Так близко от базы? Или это кто-то из собак-патрульных?

Лайма тихо свистнула.

Движение вновь прекратилось. Но она уже различала серый силуэт, плотно жавшийся к земле. Немигающие глаза-фонарики были направлены на нее. Лайма шевельнулась, животное вздрогнуло, по-прежнему оставаясь за кругом света. Осторожно выпростав руки из карманов, Лайма достала и легким движением кинула кусок галеты, оставшийся с ужина. Несколько минут в тишине и ожидании. Потом из темноты вытянулась крупная лапа, осторожно загребла галету.