Пёстрые перья (СИ)

Мне стало неловко за свою горячую речь.

– Может быть, нам пора вернуться в карету? – ласково спросила я.

Муж молча кивнул. Потом неловко повернулся, и пошёл к дороге, оступаясь на сухих ветках.

У кареты прохаживался угрюмый Маз. Увидев нас, он остановился, засунул руки глубоко за пояс и сощурился. Казалось, он чем-то удивлён. Слуга пристально смотрел, как мы подходим к карете.

– Мы отъезжаем, поторапливайся! – резко сказал ему мой муж. – Нужно догнать остальных!

Мы уселись, и кони рванули с места. Ирвин молчал. Лицо его было хмурым и озабоченным. Я решила не беспокоить его. И вскоре задремала, привалившись в уголке.

Местность постепенно менялась. По сторонам дороги начали подниматься зелёные холмы, поросшие непривычными в наших краях деревцами. В придорожном разнотравье замелькали яркие точки незнакомых цветов. И даже небо, казалось, изменило свой цвет на более густой и синий.

Муж мой выглядел успокоившимся. Он то дремал, сложив руки на животе, то принимался весело переговариваться с Мазом. А иногда пересаживался в карету кого-либо из наших попутчиков, и долго ехал там. «Так делаются дела, дорогая» – говорил он, возвращаясь.

Дорога опять изменилась. Мы пересекли несколько добротных каменных мостов. По сторонам то и дело мелькали крыши поселений, уложенные редкой в наших краях черепицей. Навстречу всё чаще стали попадаться люди – на повозках и одинокие верховые. Потом показался город. Он выглядел гораздо больше и богаче нашего захудалого провинциального городка.

Наконец наш отряд втянулся внутрь, за городские стены. Карета двигалась медленно, пробираясь среди снующих людей. Я было высунулась в окошко, но мой муж сказал:

– Прежде чем показывать своё лицо местным жителям, не мешало бы слегка умыться, дорогая.

Я смущённо откинулась на сиденье, разглядывая свои покрытые пылью руки и платье. Мне не терпелось выйти, но мы ещё долго кружили по улицам. Когда уже казалось, что это никогда не кончится, лошади стали.

Слуга распахнул дверцу, и мы спустились на мощёную булыжником мостовую. Прямо напротив возвышался каменный особняк.

Похоже было, что мы подъехали не к главному входу. В кованой ограде для нас была открыта калитка. За ней оказался сад, состоявший из аккуратно постриженных кустов округлой формы, клумб с розами, и пары крошечных беседок.

Нас проводили в дом. Мы прошли чистыми, светлыми коридорчиками, стены которых были затянуты узорчатой тканью. Кругом висели картины в вычурных рамах. В воздухе стоял сладковатый запах, смутно мне знакомый.

Мы миновали несколько дверей и поднялись по лестнице с точёными перилами на другой этаж. Там стены были гораздо проще, и не было никаких картин. Нас пригласили войти, и мы очутились в небольшой комнате, обставленной простой, без украшений, мебелью. Единственной приличной вещью там было кожаное кресло у большого письменного стола.

Из кресла нам навстречу поднялась пухлая женщина. Её круглое, румяное лицо расплылось в приветливой улыбке. При этом голубые глазки женщины почти утонули в розовых щёчках.

– Дорогая госпожа Ивонна! – приветствовал её мой муж.

– Дорогой господин Ирвин! – она протянула руки и сжала ему ладони. – Какой счастливый случай привёл вас к нам?

И она обратила в мою сторону свои блестящие глазки.

– Я хотел бы представить вам мою жену Эвелин. Дорогая, – муж повернулся ко мне, – познакомься с госпожой Ивонной. Она моя дальняя родственница со стороны матери.

Я поприветствовала хозяйку дома. Госпожа Ивонна улыбнулась ещё шире, хотя это казалось уже невозможным.

– Как я рада вас видеть, моя милая девочка! Вы просто очаровательны!

– Я хотел бы попросить вас устроить нас ненадолго. Моя жена очень устала с дороги.

Госпожа Ивонна тут же кинулась отдавать распоряжения.

– Но я ничуть не устала, – тихо сказала я мужу.

– Дорогая, нам стоит сделать приятное хозяйке дома, и позволить ей позаботиться о нас. Вы можете умыться с дороги. Пойдите в комнату для гостей. Я поговорю с тётушкой и присоединюсь к вам.

Я вышла следом за рослым слугой. Комната для гостей оказалась небольшой, но очень уютной. Милая девушка в красивом платье и кружевном переднике принесла мне Горячев воды в кувшине, и помогла мне привести себя в порядок.

Ирвина всё не было. Я подошла к окну. Оно выходило в сад. Я забралась на подоконник и стала смотреть вниз. Сначала в саду никого не было видно. Потом показался мужчина с садовым инструментом. Он принялся возиться возле клумб, где росли роскошные алые розы. Поработав там, мужчина взял грабли и скрылся за кустами.

Сад опустел, и я хотела уже слезть с подоконника, но вдруг внизу мелькнуло розовое платье. Я с интересом принялась разглядывать появившуюся на усыпанной гравием дорожке молодую женщину. На женщине, вернее, молоденькой девушке, были яркие туфельки, пышное розовое платье, и румянец во всю щёку. Она обернулась и позвала кого-то. Смеясь, протянула руки, и положила их на плечи возникшего из-за кустов мужчины.

Я прилипла к окну. Они постояли, обнявшись, потом пошли к одной из беседок, и пропали из виду.

– Эвелина!

Мой муж стоял у меня за спиной, и мял в руках дорожные перчатки.