Пётр и Павел. 1957 год

От деревни до города почти шестьдесят километров, и, чтобы попасть туда, надо было сначала добраться до большака. Либо пешком напрямки через лес, а это версты три, не меньше, либо уговорить Акима рискнуть и попытаться проехать километров пятнадцать на стареньком мотоцикле по разбитой просёлочной дороге. Однако, учитывая нынешние метеоусловия, а также запойное состояние мотоциклиста, и тот, и другой путь являл собой изрядную проблему. По шоссе два раза в день ходил рейсовый автобус, о чём возвещала железная табличка с буквой "А", прибитая к телеграфному столбу и обозначавшая, по-видимому, остановку. От ветров, жары и стужи, от снега и дождей надписи на этой табличке почти все стёрлись, и разобрать время прибытия или отправления автобуса из данного пункта было практически невозможно. Следовательно, приходилось полагаться на удачу и на наше вечное "авось". Тем более, автобус этот, по всей видимости, был сработан ещё во времена постройки Ноем своего ковчега, и, попав в его обшарпанное нутро, где местами вместо сидений, обтянутых залатанным дерматином, были привинчены к полу обычные табуретки, и даже купив за шестьдесят четыре копейки крохотный бумажный билетик, солидно именовавшийся проездным документом, пассажир вовсе не был уверен, что благополучно попадёт в пункт назначения данного маршрута. Отнюдь.

Поэтому Алексей предпочитал добираться до города на попутке. За "рупчик". И надёжней, и веселей. О чём только не переговоришь в дороге с шофёром? Столько новостей узнаешь!

Он невесело улыбнулся своим мыслям, достал из ящика тоненькую свечу и пошёл в правый придел, где на стене возле окна висела его любимая икона Пресвятой Богородицы – "Умиление".

Как только Алексей переступал порог храма, его неудержимо влекло к Ней. Так сын спешит к матери, чтобы рассказать всё о своих бедах и напастях, поделиться радостью, попросить совета. А Она уже ждёт – чуть склонила голову к правому плечу, сложила молитвенно руки на груди и прикрыла глаза… "Что у тебя?.. Говори, не бойся, я всё приму, всё пойму, бедный, несчастный мой человек…" И грудь стесняется необъяснимым волнением, и душа трепещет от страха и восторга, и слова молитвы сами вырываются из глубины сердечной!.. Но что самое поразительное – на иконе Она одна!.. Сын Её сладко спит в своей колыбели, поэтому говори. Говори, не смущайся, видишь, Она с тобой? Она ждёт. Только будь осторожен – сон Его очень чуток. Не потревожь.

Ещё на фронте, во время одной из коротких ночёвок в безымянном белорусском селе попался в руки Алексею измятый листок бумаги из школьной тетради в клеточку. На измятой страничке корявым, то ли старческим, то ли детским почерком была переписана молитва: "Вопль к Богоматери". Молитву эту он запомнил сразу, слово в слово, а сам листок зашил в ладанку, которую всегда носил на груди. Кто знает, может, вовсе и не Наталья Григорьевна, а этот клочок бумаги спас его тогда, в 44-м?..

"О чём молить Тебя, чего просить у Тебя?..

Ты, всё претерпевшая, всё премогшая, всё поймёшь.

Ты, повившая Младенца в яслях и принявшая Его своими руками со Креста, Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнёт горя.

Ты, получившая в наследство весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой.

Я вижу слезу, оросившую Твой лик. Это надо мною Ты пролила её, и пусть смоет она следы моих прегрешений.

Пусть очистит душу мою.

Вот я пришёл, я стою, я жду Твоего отклика, о Всепетая, о Владычице! Ничего не прошу, только стою пред Тобой. Только сердце моё, бедное человеческое сердце, изнемогшее в тоске по правде, бросаю к Пречистым ногам Твоим, Владычице!..

Дай всем, кто зовёт Тебя, достигнуть Тобою вечного дня и лицом к лицу поклониться Тебе… Аминь!.."

Держа в руке зажжённую свечу, он, стоя на коленях перед Матерью Небесной, всем сердцем, всей глубиной своей изнемогшей от необъяснимого счастья и великой скорби души повторял слова молитвы, и слезы сами текли по его щекам.

Скрипнула дверь, кто-то вошёл в церковь. Алексей смутился и, утерев слёзы, медленно поднялся с колен.

– Есть тут кто живой?

"Оо-ой!.." – голос вошедшего отозвался под сводами храма гулким эхом.

У дверей стоял незнакомый человек. Небольшого роста, в стареньком, но опрятном ватнике, в шерстяных, домашней вязки носках (обувь он, видать, тоже оставил за порогом), с небольшой котомкой за плечами. Незнакомец с первого взгляда производил какое-то светлое, аккуратное впечатление. К тому же слегка вьющиеся волосы на голове, брови и даже ресницы над прозрачными серыми глазами были у него совершенно белого цвета.

– Доброго здоровья, – сказал он, почтительно склонив голову.

"Точно братец Иванушка из сказки, " – подумал Алексей и тоже поклонился.

– Здравствуйте.

– А ты никак раб Божий Алексий? Я не напутал? – улыбнулся "братец Иванушка".

– Да нет… – раб Божий был удивлён. – Он самый.

Незнакомец негромко рассмеялся.

– А ведь ты угадал: меня Иваном зовут. Что смотришь? Или что не так?

– Почему?.. – Алексей растерялся, этот человек совершенно сбил его с толку – Всё так…

– Что с отцом Серафимом?.. Куда это он подевался?..