Пётр Машеров

Они оба посмотрели на часы - четверть восьмого. Через пятнадцать минут Петраков приказал:

- Связной! Передай расчету - огонь!

Пристроившись рядом с командиром у реки в кустах, Романов вдруг увидел метрах в двухстах от себя висячую громадину моста. По нему спокойно прохаживался часовой, раскуривая папиросу. Дальше, за мостом, стояло небольшое кирпичное здание - караульное помещение и какой-то сарай. За рекой размещалась казарма - огромный двухэтажный кирпичный дом. На фоне неба виднелась белая церковь в Волынцах. Из караульного помещения вышел немец, грохоча сапогами по мосту, подошел к часовому и сказал что-то. Часовой бросил папиросу, пошел в караулку. «Смена поста», - промелькнуло в голове комиссара.

Словно вздох облегчения для напряженных в оцепенении людей, явился залп орудий, заработали минометы, затрещали пулеметы.

- «В-в-в-в-тах»… - пели снаряды.

Забористо стрекотали ручные пулеметы и, как бы вторя им, баском приговаривали станковые: «Ду-ду-ду-ду» …

Отряд имени Щорса, которым командовал Машеров, под прикрытием огня цепью покатился к мосту и залег там, ведя огонь по караульному помещению. В ответ немцы сосредоточенно били по мосту, пригнув щорсовцев к земле.

- Овсянников! Вперед! - приказал Петраков бойцам отряда Сергея Моисеенко. В бинокль было видно, как била наша артиллерия, снаряды ложились у расположения караульного помещения. В его стене и стоящем рядом сарае зияли рваные дыры, пробитые снарядами.

- Товарищ капитан! Немцы ведут огонь по плоту, не дают плыть. Я уже шесть фрицев снял там за железкой! - захлебываясь, доложил прибывший из группы Мандрикина Щуплецов. Он отчаянно размахивал снайперской винтовкой, весь вспотевший и взволнованный.

- Где плот?

- Плот? Вот он!

Романов разглядел в бинокль несколько немцев, высовывающих головы из-за насыпи и стреляющих по реке. Русло ее подходило близко к полотну, потом отходило и заворачивало обратно под мост. Плот был рядом с полотном и обстреливался немцами. Было видно, как Мандрикин и еще двое бойцов, спрятавшихся за ящиками с толом, медленно гребли... Огонь противника усилился…

Щорсовцы продолжали атаковать мост и казарму. Треск пулеметных и автоматных очередей, взрыв гранат перемешивались с орудийными выстрелами.

— Вперед! За мной!

— У-ра-а-а-а! — услышали партизаны голос Машерова и пошли в рукопашную на растерявшихся фашистов. — Вперед, товарищи! ..

Очистив мост от немцев, щорсовцы всеми силами набросились на караульное помещение и кирпичный дом, где еще отстреливались гитлеровцы. Вскоре они были уничтожены. Тут только бойцы заметили, что их командир ранен в руку.

— Мироныч? — закричал кто-то из партизан. — У вас течет кровь.

— Пройдет, — успокоил всех Машеров. — Малость царапнуло.

Он тут же, разорвав рукав рубашки, быстро перевязал рану и продолжил стрелять по немцам, засевшим в окопах. Рукав его гимнастерки набух от крови. К нему подполз Хомченовский.

— Ранило? — с тревогой спросил Владимир. — Сильно?

— Немного зацепило, — стиснув зубы, ответил Машеров. Прицелившись, он выстрелил в гитлеровца, приподнявшегося над земляным бруствером .

… Из-под моста взмыла красная ракета — сигнал к отходу.

— Уходи-и. .. поджигаю-ю! .. — кричал Мандрикин.

Взвились две ракеты — сигнал к общему отходу, и люди бросились из-под моста. Комиссар Романов встал на бугорок и приложил ФЭД к глазам, чтобы сфотографировать момент взрыва. Ждать пришлось три минуты… Вот взметнулся огромный столб дыма, и сразу же раздался взрыв оглушительной силы, словно удар молота по днишу огромной металлической бочки. Содрогнулась земля, потом словно пошел своеобразный дождь: падали осколки кирпича, железа, со свистом проносились обломки рельсов и шпал — пламя достигло командного пункта.

Большие мостовые балки с обеих сторон рухнули в воду. Огромный мост длиною 120 метров был взорван, гарнизон охраны численностью 65 человек полностью уничтожен. Операция была проведена в тот момент, когда войска Калининградского фронта перешли в наступление и овладели городами Зубцов, Погорелый, Городище, Сычовка. Для восстановления этого моста немцам понадобилось 17 суток. Все это время железная дорога Полоцк — Латвия бездействовала.

Давление партизан на Россоны возрастало. Вскоре немцы и полицаи вынуждены были покинуть этот районный центр и Клястицы и отступить к Полоцку. Бургомистры волости, немецкие управляющие, полицейские удирали подальше от партизанских зон. Образовался обширный партизанский край. Он удерживался партизанами до подхода линии фронта.

В боях за освобождение Россонского и Освейского районов погибло несколько десятков партизан. Отряд имени Щорса потерял шесть человек, в том числе комиссара отряда Николая Гигелева и начальника штаба Петра Гигелева. Потеря была тяжелая и невосполнимая. В отряде объявили на несколько дней траур. Машеров не мог смириться с гибелью боевых товарищей. Когда опускали гробы в могилу, у него на глазах невольно выступили слезы. «Наверное, не нужно было брать в бой сразу двух братьев», - корил он себя. - Трудно будет без них».