Пётр Машеров

Появление советских войск в чехословацкой провинции было воспринято достаточно спокойно. Люди говорили, что идут учения. Десантники взяли под контроль аэропорт, самолеты совершали посадку через каждые 30 секунд. В середине дня без сопротивления были заняты основные административные и транспортные объекты солдатами стран Варшавского договора.

Диктор чешского радио запоздало сообщил всему народу:

«Вчера, 20 августа 1968 года, около 21 часа войска Советского Союза, Польской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Венгерской Народной Республики, Болгарской Народной Республики пересекли границы Чехословацкой Социалистической Республики… »

Войскам дали приказ блокировать казармы чехословацких войск; в случае сопротивления - действовать по обстановке. Однако сопротивления не было. Не нашлось ни одного офицера, который бы поднял своих солдат в бой.

Жители убирали указатели населенных пунктов, чтобы запутать советских солдат. На стенах домов писали: «Отец - освободитель, сын - оккупант».

Совершенно иная ситуация была в Праге, Братиславе и других крупных городах. Там дорогу танкам преграждали сотни людей. На узких улицах технику блокировали демонстранты. Время от времени приходилось открывать огонь в воздух. Возле Дома радио в Праге произошел первый бой. В танки полетели бутылки с бензином. Советские солдаты оказались окруженными. Их стали закидывать камнями, обстреливать. Появились раненые и убитые. Был открыт ответный огонь. В донесениях сообщалось, что боевые действия идут возле радиоцентра и вокзала, которые сумели захватить лишь к 16 часам. Утром 21 августа группы десантников и войск КГБ захватили здания правительства, парламента. Все попытки толпы отбить здания оказались безуспешными.

О катастрофическом положении в ЧССР записал в своем дневнике Кирилл Мазуров: «Наши войска находятся в Чехословакии, а ЦК, чешское правительство, национальное собрание выступают против наших действий, требуют немедленного вывода наших войск из страны».

Около четырех часов утра черная «Волга» во главе колонны танков и бронетранспортеров, двигавшихся по Главковому мосту через Влтаву, направилась к зданию ЦК КПЧ. Толпа людей расступилась, но столкновение произошло. Раздалась стрельба из автоматов. Десантники спрыгивали со своих автомашин и спешно окружали здание. В мгновение все телефоны, включая внутреннюю сеть, смолкли…

Уже светало, когда в здание ворвалось воинское подразделение с несколькими офицерами. Тут же семь-восемь десантников и два офицера вошли в кабинет Дубчека, блокировали окна и проходные двери. Дубчек инстинктивно двинулся к телефону, но один из солдат направил на него автомат, схватил телефон и вырвал провод. Двери опять распахнулись, и вошли высшие офицеры КГБ. Среди них был генерал Трофимов, маленького роста, с наградами, и советский переводчик. Генерала Трофимова (Кирилла Мазурова) Дубчек знал в лицо. Генерал выделил в списке присутствующих деятелей КПЧ и сказал:

— Я беру вас под свою охрану.

Один из офицеров КГБ приказал Дубчеку, Смрковскому, Кригелю, Шпачеку следовать за ним. Офицер КГБ вел по коридорам в кабинет секретаря ЦК Честмира Цисаржа, там уже находились несколько офицеров и гражданских лиц. Один из сотрудников КГБ отрапортовал:

— Я арестовываю вас именем рабоче-крестьянского правительства, возглавляемого товарищем Индрой… - После короткой паузы добавил: - В два часа вы предстанете перед революционным трибуналом, председательствовать будет товарищ Индра.

На бронемашине прибыли в аэропорт, по взлетной полосе направились к самолету. После первой остановки и короткого перелета приземлились в Закарпатье, в Мукачево. На аэродроме их встретили несколько высших офицеров КГБ.

На следующий день перед полуднем Дубчека вывели из помещения, надели черные очки и повели к машине.

«Меня привезли в какое-то здание, ввели в лифт, после непродолжительного подъема - в кабинет, - вспоминал Дубчек. — Я осмотрелся. В общем, можно было и не гадать, где я. Это был кабинет какого-то высокого партийного руководителя. Здесь была прямая линия с Кремлем. Его попросили взять трубку. На другом конце провода был Николай Подгорный - Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Он даже, кажется, спросил, как дела...»

Утром Дубчека привезли в Кремль. Отвели прямо «на встречу». «Помню высокие двери, за ними - приемная, следующие двери и потом большой зал с длинными столами», - вспоминал он. Там он увидел пять человек - Брежнева, Косыгина, Подгорного, Мазурова и Воронова. Отсутствовал Суслов..

Минуту стояла тишина. Никаких формальных приветствий, ни одной протянутой руки.

Брежнев не переставал смотреть в сторону, избегал встретиться глазами с «гостем». Голова Косыгина была опущена много ниже, чем это было ему свойственно. Только Подгорный выглядел непринужденно.

Леонид Брежнев решил избрать отеческий тон: