Пётр Прусов

В Алжире случился неприятный эпизод, из-за которого меня по ошибке посчитали погибшим. Однажды мой танк подорвался на мине. Её каким-то образом пропустил трал. Мина взорвалась прямо под тан- ком, причём это оказалась мина кумулятивного действия, то есть она подожгла днище и разорвалась практически на выходе. Я был контужен, ранен (левую ногу задело осколками), но выбрался из танка и уполз в пу- стыню Сахару. Куда точно ползти – не знал, если бы взял градусов под 45 левее – был бы уже в селении. А так, «вслепую», затерялся в пустыне.

Пока блуждал в Сахаре, пять дней меня не могли найти. Сначала ис- кали без вертолёта. Разумеется, безуспешно. В итоге пять суток я про- вел без еды и воды. Кровь не останавливалась. Набрался уже полный сапог крови. Затем на поиски отправили вертолёт, и наконец-то обна- ружили меня, совершенно обессилевшего. Когда вертолёт появился в небе, я стал размахивать руками, кричать. Так как это было недалеко от части, вертолётчик сообщил мои координаты, и вскоре за мной при- ехал джип.

На «уазике» меня сразу повезли в госпиталь. Стали лечить, а после выписки снова отправили в часть. Пока я пропадал в пустыне, штаби- сты подсуетились и совершили непростительную ошибку. Сообщили о моей «гибели» в Белоруссию. Мама получила похоронку. Она ведь даже не знала, что я находился в Алжире! Нас отправили за границу так вне- запно, что я ничего не успел ей сообщить. Если верить полевой почте, у меня был такой шифрованный адрес, из которого можно было понять, что никуда я из Белоруссии «не уезжал». Мама раньше была брюнеткой, волосы у неё всегда были цвета вороного крыла. А после похоронки у неё появились седые пряди.

После того случая меня ещё оставили служить в Алжире. Я продол- жал тралить минные поля. Со временем уже научился ловить «шимозу». Так мы называли мину, которая страшно шипела, подпрыгивала, про- жигала дно танка и внутри взрывалась.