Пип!

Иногда Птишка уставала хлопать и даже забывала правильно подставлять ротик. Зато чем больше ветра она поднимала, тем сильнее становились крылья. И вскоре они стали такими сильными, что можно было по-настоящему гордиться.

10

— Послушай, — однажды сказала Тине Птишке. — Ты уже так хорошо умеешь ходить, что мы с тобой можем поехать в город. Я купила тебе красивые красные туфельки. И сшила новую небесно-голубую пелеринку. Но будь осторожна. Ни в коем случае не маши крылышками.

Тине достала из шкафа новую пелеринку и накинула ее Птишке на плечики, а на ножки надела туфельки.

— Они тебе очень идут, — сказала Тине.

Тине глаз не могла оторвать от туфелек. Даже когда они гуляли но городу, она смотрела только на туфельки. Они были такие красные и так красиво ступали по тротуару.

Тине держала Птишку за пелеринку. Никому бы не пришло в голову, что у Птишки нет ручек. Она выглядела как обыкновенная маленькая девочка в красных туфельках и с мамой.

Они не встретили никого, кто знал их по имени. И никто не говорил им «здравствуйте» или «вы только посмотрите». Зато в магазинах висели таблички с надписями «Добро пожаловать», «Спасибо» и «Ждем вас снова». Приветливые таблички.

Тине с Птишкой прогуливались мимо магазинов. Время от времени Тине останавливалась перед какой-нибудь витриной. Искала в витрине самое красивое или самое вкусное.

Но все равно не покупала.

Туфельки натерли Птишке ножки. От этого она шла все медленнее и медленнее. Тине не сразу догадалась, что дело в новых туфельках.

— Давай где-нибудь посидим — отдохнем, — сказала она, когда наконец поняла это.

Они зашли в большое кафе и сели за столик. Тине заказала себе чай с ароматом молодого леса. Рядом с чашкой лежала большая круглая конфета, нагревшаяся от соседства с чаем. А для Птишки Тине взяла лимонад с соломинкой, чтобы пить без рук.

Стены и потолок кафе были расписаны пейзажами, так что казалось, будто ты сидишь на улице. А наверху, в небе, летали толстенькие голенькие ангелочки, делавшие вид, будто поддерживают потолок, чтобы он не упал. Потолок же был звездным небом, дневным и ночным одновременно.

Птишка глаз не могла отвести от росписи на потолке. И очень волновалась.

— Литить, — сказала она, — литить.

И взволнованно забила крылышками.

— Тихонько, тихонько, — прошептала Тине, — если заметят, что у тебя крылья, ты никогда больше не сможешь спокойно пить лимонад.

Но Птишке было не угомониться.

Тут уже и Тине разнервничалась не на шутку. Ей казалось, что все смотрят только на них. И видят через пелеринку два крылышка. Ей казалось, что к ней сейчас подойдут и скажут: «Мы знаем, вы от нас что-то скрываете. Мы все видели. Мы отведем вас в полицейский участок. Или в зоопарк». Что-нибудь неприятное вроде этого.

— Тебе плохо? — спросила она у Птишки. — Тебе надо в уборную? Пошли. Здесь нельзя в саду. Придется разок воспользоваться туалетом.

Она взяла Птишку за пелеринку и потянула за собой. За дверью, на которой была нарисована дамочка в юбке, находилась комнатка с зеркалами, а дальше сам туалет. К счастью, здесь никого не было. Здесь Тине разрешила Птишке немножко помахать крылышками.

— Ну вот, а теперь сделай пи-пи, — сказала Тине.

Она посадила Птишку на унитаз, а сама встала сторожить снаружи у двери. Ведь Птишке было не запереться.

Тут в комнатку с зеркалами вошла какая-то дама.

— Вы тоже ждете? — спросила она.

— Да, в общем, да, — ответила Тине.

— Знаете, — сказала дама, — я всегда иду в туалет еще до того, как станет невтерпеж, потому что, когда невтерпеж, ждать уже нет сил, а в туалетах часто бывает очередь. Лучше стоять в очереди, пока еще не совсем невтерпеж, я так считаю. А вы как полагаете? Может быть, вы придерживаетесь другого мнения?

— Я никак не считаю, — сказала Тине. — Когда мне надо в туалет, я иду в туалет и делаю, что мне надо, вот и все.

— Совершенно верно, — сказала дама. — Но подумать только, сколько мороки. По несколько раз в день сверху что-то закладываешь, а потом по несколько раз в день снизу что-то выпускаешь. И все же у нас остается время на другие дела, правда ведь? А многие животные вообще больше ничем другим не занимаются.

На щеке у дамы был прыщик. Она стала рассматривать его в зеркало. При этом сдвинула рот в сторону. Сдвинутый рот бросался в глаза гораздо больше, чем прыщик.

— Вот теперь мне уже надо по-настоящему, — сказала она. — Как там, в кабинке, долго еще?

Тине приоткрыла дверь, чтобы посмотреть, сделала ли свои дела Птишка.

А потом распахнула дверь во всю ширь.

Увидела унитаз.

Закрытую крышку унитаза.

Две красные туфельки, рядышком. На крышке.

Открытое окошечко над двумя пустыми красными туфельками на крышке. Окошечко было слишком маленьким для больших людей, но достаточно большим для маленьких.

А за окошечком голубое небо.

Огромное пустое голубое небо.

Слишком огромное, слишком пустое голубое небо.

— Птишка! — закричала Тине. — Не улетай! Я не хочу, чтобы ты улетала!

Но Птишка ее уже не слышала.

11

В тот вечер Варре, вернувшись домой со своим биноклем, сразу же закричал: