Пир

– Приблизительно.

– Как приблизительно?

– Ну, он рассказал, что Машина будет действовать по следующему принципу: входит клиент в зал, там стоит Машина, стол, сервированный на одного, или на нескольких, это уже зависит, вот, и клиент произносит какое-то слово или фразу. Если относительно дешевый заказ – слово. Если дорогой – фразу. Любые, самые неожиданные слова, ну например: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. Или: СНЕГ.

– Так.

– И Машина эти слова как бы переводит на язык еды, изготовляет эту еду и подает на стол. И клиент ест.

– А что значит – переводит? Что, клиент говорит «СНЕГ», а появляется утка с яблоками? Говорит «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ», а вылезает фаршированный баран?

– Нет. В том-то и дело, что Машина изготовляет свои блюда.

– И что это за блюда?

– Я тоже тогда это не мог понять. Но он просто сказал – это сложные комбинации протеинов, жиров, углеводородов с различными вкусовыми добавками. Но качество – высочайшее.

– И что было потом?

– Он сказал, что дело очень крутое, что прибыль будет 200 – 300% и что дает мне на размышление полчаса. Ну, и я подумал и вложился.

– Сколько?

– Четыре тысячи.

– И сколько у вас осталось?

– Полторы.

– Почему же вы так быстро решили вложиться в какую-то малопонятную Машину?

– Не знаю… я всегда доверял своей интуиции. Просто почувствовал, что дело действительно интересное и перспективное. Внутренний голос подсказал.

– Когда вы первый раз увидели Машину?

– Где-то через полгода.

– При каких обстоятельствах?

– Мне позвонил Рафик и сказал, что «карусель завертелась». Мы встретились у «Муравьиных яиц», он посадил меня в свой мобиль и отвез к такому серо-зеленому зданию на проспекте Вернадского. Мы вошли туда, там был офис фирмы по изготовлению мягких стекол. Через этот офис спустились в подвал. Там стояла Машина. Это был такой не большой, но и не маленький зал, совершенно белый, с белым столом и белой Машиной. Довольно красивый дизайн. Машина, как такая огромная улитка, наползала на стол. И рядом с ней были трое в белом, операторы Машины.

– Кто конкретно?

– Сева Мороз, Буритери и Саша Куриный.

– И что произошло после вашего приезда?

– Да, конкретно – ничего. Просто Буритери долго говорил со мной и отчитался по деньгам, ну, когда возврат и какие проценты.

– И какие же проценты?

– Как и договаривались – 25 процентов.

– Так. И все?

– Нет, ну, Буритери мне тогда сделал предложение войти в команду.

– Это помимо вашего денежного участия?

– Да. Он предложил мне поработать помощником официанта.

– На каких условиях?

– Сначала сотня после каждого ужина. А потом – больше.

– Вы сразу согласились?

– Да.

– Ясно. Теперь… мы подходим к главному, так сказать. До ареста и конфискации вашей группой были осуществлены десять ужинов. Так?

– Так.

– Машина работала десять раз.

– На моих глазах – да.

– Ужин №1. Подробно, с именами, ценами, датами и нюансами.

– Ну, первый ужин был в… начале октября, кажется, третьего или четвертого. Вечером. В десять часов. Я приехал где-то к половине девятого, принял душ, вымылся лавандовым мылом, надел белый фрак. Мне напудрили и напомадили лицо, и я встал с другим помощником официанта у правой стены. А двое официантов стояли у левой. В десять вошли два клиента. Значит, я сразу скажу, что фамилий этих первых клиентов я не знаю, потому что это были совершенно неизвестные в гастрокругах люди. Единственно я знаю, что его звали Аристарх, а ее Светлана. Вот. Ну, вошли, сели. Церемониймейстер объявил им условия и цену и последовательность ужина.

– Какая была цена?

– Сто рублей за букву.

– Так.

– И началась процедура. Они пошептались, операторы настроили Машину, и мужчина произнес: «СВЕТИК».

– Одно слово?

– Да. Машина заработала. И где-то через двадцать минут на блюдо, которое стояло на столе, из Mашины стал вылезать такой пищевой конструкт сложной формы…

– На что он был похож?

– Трудно сказать… ни на что. В этом, наверно, и весь кайф. Если б он был на что-то похож – зачем тогда Машина? Иди на кухню и готовь.

– Но все-таки, какие-то ассоциации у вас вызывал этот пищевой конструкт?

– Я… не знаю. Конкретно… ну, что-то такое из медицины и… архитектуры. И ботаники еще, наверно. Ну, и по цвету это было очень необычно.

– Какой был цвет?

– Там был такой… переход от темно-фиолетового к оранжевому, но очень такой плавный и через такие… изгибы как бы… каждый изгиб был уже другого цвета… и все это перетекало постепенно. Необычно и красиво. И запах.

– Какой?

– Не могу точно сказать… но очень насыщенный и такой… аппетитный.

– Ну, мясной, рыбный, овощной? Какой?

– Это сложная комбинация разных запахов.

– Приятных?

– Конечно. Не говном же должно пахнуть…

– Так. И что потом?

– Потом мы с официантами подошли к столу, и официанты стали расчленять конструкт.

– Как?

– На порции. Это довольно сложная работа. Высший пилотаж, так сказать. Это не просто – индейку разрезать или торт. Они вырезали из конструкта куски разной формы и цвета и выкладывали на тарелки клиентам. Подали напитки. И отошли к стенам. А клиенты стали есть.

– Что они говорили?

– Хвалили. Говорили, что никогда ничего такого не ели.

– Сколько продолжался ужин?

– Часа два с половиной.

– Они все съели?

– А как же. Конечно.