Пир Бабетты

Мартина и Филиппа не решались спросить Бабетту, какого числа она уедет. Может, все-таки есть надежда, что она останется у них до пятнадцатого декабря?

Сестры никогда не могли взять в толк, насколько внимательно вслушивается служанка в их разговоры и понимает ли, о чем они говорят между собой. Поэтому они очень удивились, когда однажды сентябрьским вечером Бабетта вошла в гостиную с таким смиренным видом, какого они за ней прежде не замечали, и попросила их оказать ей услугу. Она просит, сказала Бабетта, чтобы ей разрешили приготовить праздничный обед ко дню рождения пробста.

Сестры не собирались устраивать обед: скромный ужин да чашечка кофе — вот самое роскошное угощение, какое они когда-либо предлагали гостям. Но в темных глазах Бабетты была такая страстная, почти собачья мольба, что сестры быстро уступили ее желанию. Лицо Бабетты просветлело.

Но она еще не высказала всего, что было у нее на сердце. Она хотела бы, сказала она, один-единственный раз приготовить французский обед, настоящий французский обед. Мартина и Филиппа переглянулись. Им не очень понравилась эта мысль, они не знали, к чему это может привести. Но сама необычность просьбы обезоружила их. У них не нашлось доводов, чтобы отвергнуть предложение служанки приготовить настоящий французский обед.

Бабетта испустила долгий счастливый вздох, но все еще не уходила. У нее есть еще одна просьба, сказала она. Она просит своих хозяек позволить ей самой оплатить этот французский обед.

— Нет, Бабетта! — воскликнули обе сестры. Как ей могла прийти в голову такая мысль? Неужели она могла подумать, что они позволят истратить ее драгоценные деньги на еду и питье и вообще на их нужды? — Нет, Бабетта, ни в коем случае!

Бабетта сделала шаг вперед. Было в этом движении что-то грозное, словно вздыбилась вдруг морская волна. Уж не так ли когда-то в далеком 1871 году вышла она вперед, чтобы водрузить на баррикаду красный флаг? А теперь она заговорила на своем диковинном норвежском языке, но с истинно французским красноречием, и слова ее зазвучали как песня:

— Сударыни! Разве за все эти четырнадцать лет я хоть раз обратилась к вам с какой-нибудь просьбой? Нет! А почему? Сударыни! Вы каждый день читаете свои молитвы, но можете ли вы вообразить, каково человеческому сердцу, если ему не о чем молить? Ведь о чем могла бы молить Бабетта? Ни о чем! Но сегодня вечером у нее появилась такая мольба, мольба из глубины сердца. Неужто вы не чувствуете нынче вечером, сударыни, что вам надлежит исполнить эту мольбу с той же радостью, с какой все эти четырнадцать лет исполнял ваши мольбы Господь Бог?

Мартина и Филиппа некоторое время сидели молча. Бабетта была права — в самом деле, за все четырнадцать лет это ее первая просьба и, судя по всему, она окажется также последней. Сестры еще немного подумали, а потом сказали себе, что теперь их служанка в общем-то куда богаче их и простой обед не такой уж большой расход для человека, у которого есть десять тысяч франков.

Когда наконец они дали свое согласие, Бабетта словно преобразилась. Сестры поняли вдруг, что в молодости она была, наверно, очень хороша собой. И еще они подумали, что, быть может, впервые в ее глазах они и впрямь оказались теми «добрыми людьми», какими их называл в своем письме Ашиль Папен.

7 Черепаха

В ноябре Бабетта предприняла небольшое путешествие. Ей необходимо две недели, чтобы все подготовить, объяснила она своим хозяйкам. Бабетте стало известно, что племянник, когда-то доставивший ее в Христианию, все еще ходит прежним маршрутом, и ей надо встретиться с ним и поговорить. Бабетта плохо переносила морскую качку — о своем единственном морском плавании из Франции она вспоминала как о самом страшном испытании, какое выпало ей на долю. Но на сей раз она проявила удивительную решимость. Сестры чувствовали — сердцем она уже во Франции.

Через две недели, за время которых Мартина и Филиппа смогли отчасти представить себе, как сложится их повседневная жизнь после отъезда служанки, Бабетта вернулась в Берлевог.

Сестры спросили, все ли ей удалось устроить так, как она хотела. Да, подтвердила Бабетта, она встретилась с племянником и дала ему список товаров, какие он должен доставить из Франции.

Для Мартины и Филиппы речи эти звучали загадочно, но так как им не хотелось говорить о предстоящем отъезде Бабетты, они не стали задавать ей лишних вопросов.

В последующие недели Бабетту, казалось, что-то беспокоило. Но однажды декабрьским днем она торжественно объявила своим хозяйкам, что товары благополучно прибыли в Христианию, там их погрузили на другое судно и завтра доставят в Берлевог. Она наняла, добавила Бабетта, старика, у которого есть тачка, и он привезет все необходимое из порта в дом.

— Но что это за товары, Бабетта? — спросили сестры.

— Как — что за товары, сударыни? — удивилась Бабетта. — Конечно, продукты к праздничному столу. Слава Богу, они прибыли из Парижа в целости и сохранности!