Пир Джона Сатурналла

В глубине комнаты, у полок с пряностями мастера Рооса, стояли двое мужчин. Один из них, одетый в богатый шелковый дублет и со свечой в руке, был почти на две головы выше второго, в зеленой ливрейной куртке. Джон сразу узнал сэра Кенелма Дигби.

— Что вы здесь делаете? — сурово осведомился он.

— Что мы здесь делаем? — оскорбленным тоном переспросил сэр Кенелм. — Прежде чем заговаривать столь дерзко, сначала узнай, кто перед тобой.

— Я прекрасно знаю! — резко промолвил Джон. — Вы сэр Кенелм Дигби, чей отец пытался взорвать короля.

К его раздражению, мужчина в зеленом тихо рассмеялся. Меланхоличное лицо с аккуратно подстриженной бородкой казалось смутно знакомым. Верно, в церкви встречал, подумал Джон.

— В-вас разоблачили, сэр К-кенелм, — заикаясь проговорил собеседник обер-камергера. Он приблизился к юноше. — Но кто разоблачил, п-позвольте поинтересоваться?

— Джон Сатурналл, — ответил Джон, которого все сильнее раздражала самоуверенность домашнего клерка; здесь его владения. Его, Сковелла и других поваров. — Повар при мастере Сковелле.

— Сковелле? — повторил сэр Кенелм.

— Мастере Сковелле, — поправил Джон. — И посторонним вход в кухню воспрещен.

Но клерк даже бровью не повел:

— Вы хороший повар, мистер Сатурналл?

— Достаточно хороший, чтобы стряпать для короля, — отрубил Джон.

— А ну как вы оплошаете? А ну как ваши кушанья не п-понравятся его величеству?

— Мы никогда не плошаем. Сам сэр Уильям хвалит наши блюда.

— Ах да, п-похвала. Остерегайтесь похвалы. Окуните ложку г-глубже… — мужчина в зеленом указал на ложку в руке Джона, — и под сладкой коркой похвалы вы обнаружите горечь.

— Ха! Превосходно! — воскликнул сэр Кенелм. — Поистине проницательное замечание.

Джон нахмурился. Что имел в виду клерк? Окуните ложку глубже. Он указал на дверь и отрывисто сказал:

— Вам не дозволено здесь находиться.

Сэр Кенелм открыл было рот, собираясь возразить, но домашний слуга заговорил первым:

— Что ж, оставляем вас с вашими к-котелками и сковородками, мастер Сатурналл. Не дай бог, чтобы его величество завтра ходил голодный.

На завтрак была миска похлебки, которую Джон проглотил стоя. Поварята бегали взад-вперед по кухне, таская со двора поленья и складывая у очага. Мимо, кренясь и качаясь, проплыл громадный поднос с выпечкой, несомый Коуком. После того как парня перевели со двора обратно в кухню, он вдруг стал на удивление дружелюбным. Даже услужливым, был вынужден признать Джон, когда Коук помог Симеону, с трудом тащившему большую корзину яблок. Сейчас Симеон выщипывал пеньки перьев у последней утки, а позади них Колин и Льюк нанизывали на шампуры фазанов. Джон положил углей в жаровню, сходил за своим сахарным сиропом и принялся мешать в котелке. Скоро его лицо раскраснелось от жара. Сироп начал загустевать. Две тестяные корзинки, в каждой из которых уже лежали съедобные драгоценности, корона и монеты, ждали на столе. Наконец Джон вылил в них желе, и они с Филипом отнесли обе в холодную кладовую.

— Успеет схватиться? — спросил Филип.

— Должно.

Работа в кухне набирала обороты. Адам сбивал в ведре сливки березовой мутовкой, стараясь держаться поближе к огню, и одновременно приглядывал за сковородой Вэниана. Филип встряхивал кондитерский мешок с горячей миндальной пастой, собираясь выдавливать ее в крохотные тарталетки на подносе. Адам усердно бил мутовкой, пока без видимого успеха, а за столом позади него Коук втирал истолченную в порошок морскую соль в маленькие птичьи тушки, разложенные на противне. Вэниан и Андерли засовывали зажаренных и нашпигованных куропаток в нутро лебедя, предварительно заворачивая каждую в гнездо, сплетенное из стеблей шпината. Сковелл, жонглируя двумя сковородами у очага, выкрикивал через плечо приказы. Потом, к великому изумлению Джона и Филипа, Коук обратился к Адаму:

— Нужна помощь, Локьер?

От неожиданности Адам лишился дара речи.

— Здесь слишком тепло для этого. — Коук кивнул на жидкие сливки. — Дай-ка мне.

Ошарашенный Адам отдал мутовку, и Коук понес ведро по коридору к холодной кладовой. Пока Адам, Джон и Филип недоуменно переглядывались, у подножия лестницы появился подавальщик:

— Уже рассаживаются!

— По местам! — громко скомандовал Сковелл; и по всей кухне работники кивнули или вскинули руки, сообщая о своей готовности.

Джон наказал Симеону следить за котелком, а сам взял утюг и поставил на огонь. Потом он поспешил в холодную кладовую и в дверях там столкнулся с Коуком. Парень обливался потом, в руке у него болталось ведро со сливками, поверхность которых топорщилась затвердевшими желтоватыми гребешками. Они встретились взглядами.

— Что ты здесь делаешь? — осведомился Джон.

Коук принял вид оскорбленной невинности.

— Разве не понятно? — Он указал взглядом на взбитые сливки.

— Вижу, пришлось потрудиться, — сказал Джон, все еще подозрительно.

— О, оно того стоило, — беззаботно откликнулся Коук. — Я всегда говорил: главное — подойти к делу с умом. Помнишь?