«Пир – это лучший образ счастья». Образы трапезы в богословии и культуре

Борис Чичибабин смог возвести, казалось бы, чисто плотские предметы в дружеское застолье рангом значительно выше. Такие образы, как добро, добрый, душою вороша, волшебный май, явно одухотворяют материальный быт борща и его составных частей. Крупномасштабная синтетичность усиливается еще и поразительной смелостью синэстезирования, слияния не двух-трех, а всех пяти органов чувств: в приготовлении борща и в его восприятии участвуют здесь зрение, слух, осязание, обоняние и, естественно, вкус. Перед нами единственное в мировой поэзии стихотворение, в котором соединены все пять органов!

Постепенное ослабление любовных и дружеских чувств Бориса Чичибабина к Матильде Якубовской заметно снизило в его стихах союз души и материи, постепенно доводя их до противопоставления. Особенно ярко это проявилось в стихотворении 1966 г.:

Живу на даче. Жизнь чудна.
Свое повидло.

По аналогии с «Приготовлением борща» можно было бы ожидать душевного прославления варенья, но нет! уже следующие строки демонстрируют полный контраст:

А между тем еще одна
Душа погибла.

И если в середине стихотворения и появляется намек на трапезу, то намек на страшный ее вариант:

принять бы яду натощак,
принять бы яду.

И заканчивается стихотворение полным отрицанием материального быта:

Не зря грозой ревет Господь
В глухие уши:
– Бросайте все! Пусть гибнет плоть.
Спасайте души! (151–152).

Последующая жизнь, чудесная встреча духовно и душевно очень близкого друга продолжила отторжение поэта от материального быта.

В конце своего пути Борис Чичбабин собрал и издал книгу любимейшего своего жанра – сонетов. Из этих традиционалистских стихотворений с жесткой формалистикой (14 строк с определенной рифмовкой и только пятистопный ямб ритма), коих поэт за полвека написал добрую сотню, он отобрал 82, книга так и названа: «82 сонета и 28 стихотворений о любви» (М., PAN, 1994). Название не означает, что здесь содержится 110 произведений, вторая часть входит в первую, точнее – в третий раздел всей книги, включающей «Сонеты к картинкам» (20 №№), «Политические сонеты» (11) и «Сонеты Любимой» (51). Собрание сонетов – как бы итог творческой деятельности, а для нашей темы особый интерес представляют «Сонеты Любимой». Они, как видно, включают значительно больше произведений, чем 28 стихотворений о любви, но именно последняя группа имеет отношение к теме трапезы. Не столько в позитивном смысле, сколько в отрицательном: четверть-вековая счастливая жизнь с Лилией Карась, затмившая все предшествующее, потонувшая в большой любви, все сильнее ослабляла и без того не очень глубокий бытовизм Бориса Чичибабина – теперь были бы невозможны стихотворения вроде «Приготовления борща». Поэт как бы принципиально отодвигает от себя быт. В стихотворении «Весенние стансы» (1968), своеобразном введении к будущим стихам о Любимой, поэт прославляет Ее жилье,

…где прозы шум и лязг нам не слышны среди стихов и ласк (168).

Совершенно уникальны теперь застолья и дегустации. В сонете о Средней Азии:

Там твари, воздух и вино –
все к Лиле льнет и в Лилю влюблено (514).

В обращении к другу-читателю: мы заждались твоего лица –

…При звоне щедрых чарок яви его в изжажданный подарок (517).

А сам поэт лишь метафорически вкушает:

Пока мой ковш серебряный не допит… (519).

И метафорична трапеза с Любимой, она поэтически одухотворяется, перестает быть земной:

Но тихо льется ночь в древесные стаканы (503);
Ты –
…полынь полей, мед пасеки небесной… (521).
Земное включается лишь как сравнение:
Ты вся для ласк, как соловей для песен,
и образ Божий сладостно-телесен,
как родничок, спасаешь и поишь (514).

Однажды подобное сравнение дается так многослойно, что требует от читателя хорошего знания «Декамерона» Боккаччо (не читавший не поймет, что за бочонок!):

Твоя любовь, как Божий дар, легка.
Пои бродяг, дремучая река,
бочоночек из погребов Боккаччо (506).