Пир на закате солнца

Она вошла в тридцать шестую палату, открыла сначала одну дверь, попала в маленький предбанник, постучала во вторую дверь – застекленную наполовину. Все это было ей хорошо знакомо. Она ведь бывала в этом госпитале не раз и не два. Только не в этом отделении. Колосов – начальник отдела убийств, помнится, лежал в новом корпусе. Там палаты немножко другие. А здесь высокий потолок и окно – небольшое, полуопущенные жалюзи. Палата двухместная, но лежит в ней только один больной. Вторая кровать убрана, ее место занимают два стула. Они стоят довольно далеко от кровати полковника Приходько. А возле самой кровати – капельница.

– Здравствуйте, Олег Иванович, я капитан Петровская из пресс-центра ГУВД Московской области, меня зовут Екатерина. Вы когда-то начинали у нас в области в уголовном розыске, мы узнали, что вы в госпитале, а до этого были в командировках за рубежом и… В общем, очень бы мне хотелось написать о вас очерк для газеты. И… вот, это вам.

Вот когда Катя протянула ему цветы. И услышала что-то в ответ. Что-то очень тихое, невнятное.

Олег Приходько был крупным мужчиной. Он лежал на спине, на высоко взбитой подушке. Одеяло прикрывало его до пояса. На нем была роба – распашонка, которые обычно надевают на тяжелобольных, не способных самостоятельно обслуживать себя. Из вены его торчала игла, подсоединенная к капельнице.

В палате было стерильно чисто и пахло ментолом. Этот запах Катя ощутила еще в коридоре. Было такое впечатление, что ментола слишком много, словно где-то что-то ментоловое разлили.

Олег Приходько был чисто выбрит. Вполне обычная мужская внешность плюс болезненная бледность – ничего особенного. И все же что-то особенное было. Не в нем, а…

Катя даже оглянулась невольно. Сейчас. Вот сейчас, когда она входила, ее что-то поразило, удивило донельзя…

Жалюзи? Нет. Стулья у стены? Блюдо с апельсинами на тумбочке возле кровати? Внутренняя дверь – она открыла ее, эту наполовину застекленную пластиком дверь и…

По внутренней поверхности прозрачного пластика на уровне Катиного лица шли четкие борозды – глубокие и шершавые. Пять параллельных борозд, как будто кто-то проскреб по пластику острыми когтями, пытаясь вырваться.

Что за вздор! Померещится же такое. Катя повернулась к Приходько. Прекрати, пришла по делу к тяжелобольному коллеге, а сама шаришь глазами по углам.

Померещилось ли ей снова – краем глаза она засекла мгновенное движение. Такое ощущение, что в тот момент, когда она пялилась на дверь, полковник Приходько приподнялся с подушки, сел, невзирая на капельницу. И вот он опять лежит – так перемещаться раненый, больной не способен, так перемещается только молния шаровая.

– Как вы себя чувствуете, Олег Иванович?

– Спасибо, неплохо, – голос у него был хрипловатый, речь чуть замедленна. – Вы, значит, тоже коллега…

– Да. («Почему тоже? – удивилась Катя. – О чем это он?»)

Он смотрел на нее из-под полуприкрытых век. Профиль на фоне окна, пряди волос… Где-то когда-то это уже было… Женский профиль на фоне окна, а за окном все двигалось, таяло – они ехали на белом джипе с синими буквами по горной дороге. Рая… Ее звали Рая… пудреница… солнечный зайчик, уколовший его глаза…

ОНИ не знают, что ТРОЯНЕЦ помнит.

– Я цветы пока сюда… – Катя положила букет на стул, а сама присела рядом на свободный, – потом сестру попрошу поставить в воду. Так вот, Олег Иванович, я бы хотела о вас написать статью. Конечно, если это возможно, если вам не тяжело будет со мной.

– О чем?

– О вашей работе. Как вы начинали у нас в области, я тут записала – в отделе по борьбе с кражами и угонами. Ну и потом, конечно, о ваших командировках зарубежных в Косово и в Албанию. Мне сказали, вы были в следственной комиссии по расследованию военных преступлений. Это очень интересно. Кроме очерка с фотографиями, позже, когда вы выйдете из госпиталя, можно будет сделать телеинтервью, наша главковская телестудия была бы рада… – Катя как-то растерялась. Она поняла, что приехала с этой своей идеей напрасно, чувствовала неловкость и дискомфорт. Приходько болен, ему сейчас не до ее дурацких идей с публикацией.

– Но вам, наверное, трудно сейчас… Я не вовремя с этой нашей инициативой, хотя это не только мое желание, в министерстве тоже вас помнят, беспокоятся, вот хотели, чтобы в прессе о вас прозвучало… Но, видимо, пока еще рано, вам лечение предстоит. Ваше ранение…

– Все зажило, – сказал Приходько. – Вы что, уже уходите?

– Очень рада была нашему знакомству, но не хочется надоедать вам, мешать. Если разрешите, я приеду к вам в другой раз, когда вам будет лучше.

– Останьтесь.

Катя уже встала со стула. Приходько приподнялся и вырвал иглу из вены. Жест был так резок, что Катя опять невольно оглянулась на дверь – не позвать ли сестру?

Пять глубоких царапин четко выделялись на пластике двери.

– Подойдите ко мне. – Приходько поманил Катю. – Мы поговорим. Я отвечу на все ваши вопросы. Сядьте сюда. Ближе, ближе…