Пир попрошаек

Вожак местного преступного мира зарос серебряным жестким волосом по глаза, и борода его без всякого перехода сливалась с косматой, укрывающей голову гривой. Челюсти Волка сильно выдавались вперед, равно как и скулы с мерцающими над ними зелеными огнями зрачков, а усмешка обнажала клыки невероятных размеров. Но сейчас Оборотень не улыбался.

– Это не дело, – повторил он вполголоса, с силой всаживая в карманы плаща кулаки. – Я знаю, что вы ищете, Ренфорд, но мне вам не помочь. Поговорим и разбежимся.

Лайам остановился и придержал Волка за локоть.

–Что? Откуда вы можете знать, что мне нужно?

Волк сдвинул брови и упрямо шагнул вперед, увлекая Лайама за собой.

– А что еще может быть вам нужно, как не этот треклятый камень? Я строго-настрого всем запретил ходить на такие дела, но этот идиот не послушал, и теперь он убит, и все, и покончим на том.

– Стоп, стоп, стоп, – сказал Лайам. – Значит, камень помог украсть кто-то из ваших?

Оборотень, продолжая шагать, посмотрел на него уничтожающим взглядом.

– Ну разумеется – эти замки просто сохли по хорошей отмычке! Он ведь не знал, что дело коснется вас. Но как только заслышал, что квестор пошел по следу, так тут же обделался и сам себя заложил. Он был уверен, что вам его вычислить – пара пустых! Ну, что случилось после, и дурню понятно…

Дурню – быть может, но Лайам не понимал ничего. А потому он раздраженно спросил:

– Кто? Кто это был? О ком вы говорите?

– Шутник. Камешек брал Шутник. Он брал его по заказу.

Лайам знал Шутника. Это был отчаянный вор, но большая сволочь и поколачивал Мопсу.

– Кроме шуток, Ренфорд, – сказал Волк, хищно блеснув зеленью глаз. – У меня дел по горло, да и у вас их невпроворот. Вы уже достаточно слышали и сами все знаете, пора разбегаться.

– Я ничего не слышал, а знаю еще меньше, – сердито сказал Лайам. Он вновь ухватил главаря за руку и потянул его на себя, заставляя остановиться. – И я хочу, чтобы вы рассказали мне все. Все с самого начала, и прямо сейчас.

Оборотень вырвал руку, но остался стоять, потом шумно вздохнул, словно вол, перед трудным подъемом.

– Ну, быть по-вашему. Должок есть должок. Короче, ваша весточка всех нас смутила. Мопса сказала, что вы хотите видеть меня – насчет случая на Макушке. Я ничего не понял, потому как знал – моих ребятишек там не было. Макушку не потрошили, но тут стал колоться Шутник. Он так напугался, что все вышло наружу. Он, мол, договорился, что только вскроет замки, а брать ничего не брал и знать ничего не знает. Я собрался было вздрючить его, но он и без того сделался как деревянный. Сказал, что работу ему подогнал попрошайка по прозвищу Кривокат. Этот Кривокат привел Шутника к дому, и заказчик их обоих впустил, а потом у них вышла ссора.

– Погодите… Они взяли камень?

– А как же. Но не они, а тот человек, который им отворил дверь. Шутник его раньше не знал – ни имени, ничего, только понял, что тот не слуга, а из благородных. Ну а потом у них вышла ссора. Прямо в пещере, и тот благородный убил Кривоката. Перерезал ему глотку и выкинул в море – через какую-то дырку в скале.

«Так вот откуда взялся прибитый к берегу труп!» – сообразил Лайам, но тут же отбросил это соображение, как бесполезное – не вообще, а в данный момент.

– А Шутника он что – отпустил?

– Ну да, а когда Мопса сказала, что вы встали на след, – тут Шутник все и выложил. Ну, делать нечего, я послал его к нищим – а они его, выходит, прибрали, – голос Оборотня неожиданно дрогнул, он отвернулся, а когда вновь посмотрел на Лайама, взгляд его был исполнен мрачной решимости.

– А зачем вы послали его к нищим?

– Чтобы он рассказал им про Кривоката и объяснил, что мы – ни при чем. Зачем же еще?

– И теперь Шутник мертв? – уточнил Лайам.

– Ну да, – хмуро сказал Оборотень. – Они кончили его за Кривоката. Не надо было мне его посылать!

Тут Лайам счел необходимым шикнуть на главаря, ибо голос того в конце фразы чуть не сорвался на крик. Опасливо оглядевшись, они двинулись дальше.

– Вы точно знаете, что Шутника нет в живых?

– Точнее некуда. Мы нашли его в Муравейнике, пару часов назад. Не сомневайтесь, Ренфорд, – он мертв и больше не встанет.

– А вы уверены, что именно нищие убили его? – осторожно спросил Лайам. Ему начинало казаться, что разбитного и дерзкого вора прикончил кто-то другой.

– Если не они, тогда кто же? Я велел ему пойти к ним, и он ушел, а больше мы его не видали… до сегодняшнего утра. На кого тут еще можно подумать?

Лайам пожал плечами.

– Например, на человека, который его нанимал.

Оборотень только фыркнул.

– Это вряд ли. Он же его отпустил. Зачем отпускать, когда можно прикончить сразу? Все равно эти разговоры сейчас уже ни к чему. Шутник о своем заказчике нам ничего не сказал, не успел, он, похоже, его сильно боялся, а теперь он мертв, и говорить нам больше не стоит. Не о чем нам уже говорить.

– Не о чем, – эхом отозвался Лайам, лихорадочно размышляя. – Скорее всего, вы правы. – Он замедлил шаги и встал. Остановился и Оборотень.

– И пришел я сюда лишь потому, что вы помогли Двойнику. Это было доброе дело.