Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев]

Подножие предпоследней горы, которую мне предстояло преодолеть, было усеяно человеческими костями. Некоторые были очень старыми, белея под ослепительными лучами солнца в течение последних пятидесяти — шестидесяти лет. Другие казались более свежими. Целых скелетов было мало. Стервятники, шакалы и муравьи растащили их в стороны и отполировали до блеска после того, как те, кому они когда-то принадлежали, мужчины и женщины, падали и разбивались насмерть с этой отвесной скалы, которую они пытались преодолеть.

Вершина, которая убила их всех, представляла собой очень гладкую отвесную стену. Преодолеть ее было под силу лишь очень опытному, профессиональному альпинисту, и то, если он правильно выберет путь. Девять запрещали нам пользоваться для восхождения каким-либо иным инструментом, кроме наших рук и ног. Скалолаз, не боящийся пустоты, хладнокровный и обладающий сильными пальцами и кистями, может, точно зная путь, взобраться по этой стене, достигающей 1200 метров в высоту. Я не знаю, кто просверлил эти маленькие отверстия в скале, позволяющие цепляться за нее пальцами рук и ног, но я не был бы удивлен, если бы мне сказали, что люди пользуются ими в течение, по крайней мере, последних тридцати тысяч лет. Только Девяти точно известно их происхождение, но они молчат, и никто никогда не осмеливался задать им этот вопрос.

К наступлению ночи я успел подняться на высоту не более ста пятидесяти метров. Там был небольшой карниз, на котором можно было вытянуться и провести ночь. Холод, царивший на этой высоте по ночам, не слишком меня беспокоил. Я был способен переносить такие экстремальные температуры как жары, так и холода, которые были бы губительны для любого другого человека. И опять всю ночь в джунглях моего сна бродил бронзовый гигант с сияющими золотом глазами и огромным тесаком в руке.

Едва забрезжила заря, как я вновь стал подниматься по скале. Самый тяжелый участок был уже пройден, и дальше я карабкался не менее быстро, чем это сделала бы на моем месте обезьяна. До вершины этого отвесного утеса я добрался, когда солнце перевалило на вторую половину дня. Я оказался на скальной платформе площадью около тридцати квадратных метров, над которой возвышалась собственно вершина горы, до которой еще оставалось триста метров крутого подъема. Но здесь я должен был оставить все мое оружие и одежду. Входить к Девяти разрешалось только с пустыми руками и голыми, как в первый день своего рождения.

В одном из углов площадки возвышалась гранитная плита, высотой доходившая мне до плеч. Посторонний человек прошел бы мимо нее, не обратив никакого внимания. Я заметил на плите выпуклость в форме овоида, провел под ней трижды рукой, сосчитал про себя до девяти и потом нажал на нее шесть раз. Дверь скользнула в сторону, и в скале открылось отверстие. Внутри из углубления в полу с шипением вырывалась струя прозрачной газированной воды. Я с наслаждением напился и вымыл лицо. Потом снял с себя пояс и положил его на край маленького естественного фонтана. Нож и веревка легли рядом, где уже находилось множество разнообразных предметов, оставленных паломниками, которые пришли раньше меня. Среди них мне бросился в глаза кожаный пояс бронзового цвета. В его маленьких кармашках лежало множество непонятных предметов. Я ни минуты не сомневался, что это пояс может принадлежать только Доку. В последний раз, когда я его видел, он показался мне совершенно голым, но на таком расстоянии было просто невозможно разглядеть пояс, который был почти того же цвета, что и кожа Калибана. Во всяком случае, теперь он должен был быть совершенно обнаженным. Рядом с поясом я обнаружил небольшой листок бумаги бронзового же цвета. Наклонившись, я поднял его. Почерк Дока, несмотря на некоторую торопливость написания, оставался элегантным:

«Я спас вашего албанского друга и поручил ему выполнить одно задание для меня. (Между прочим, я обнаружил землю, которой вы забили ствол его винтовки.) Он не знал, как благодарить меня за спасение, но, думаю, это у него пройдет быстро. Я предупредил его, что если когда-нибудь он решит предать меня, я найду его, где бы он ни был, и заставлю испытать на себе все пытки, которые только может придумать хирург, обладающий знаниями всей современной медицины. Думаю, он поверил, что я говорю вполне серьезно. Во всяком случае, поручение, которое я дал ему, с одной стороны — позволит ему утолить жажду мщения, с другой — принесет мне значительную выгоду. Мои люди доставят сто в Великобританию и укажут дорогу к замку Грандритов, где в настоящее время находится ваша жена. У меня, конечно, нет никаких гарантий, что он все-таки не предаст меня и не использует это дело в своих личных целях».

Подписи не было, но и так все было ясно.