Пир стервятников

Королева лучше восприняла бы сие поучение, если б не знала, что у Рейнарда имеются близкие души в каждом доме на Шелковой улице. Он, безусловно, заключил, что повторять бредни его воробейства предпочтительней, чем скрести полы.

– Я не просила вас читать проповедь мне, – сказала Серсея. – Содержатели публичных домов жалуются, и жалобы их справедливы.

– Зачем праведникам слушать речи грешников?

– Эти грешники пополняют нашу казну, – напрямик заявила королева. – Их медяки помогают мне выплачивать жалованье золотым плащам и строить галеи для защиты наших берегов. Приходится думать и о торговле. Если в Королевской Гавани не станет борделей, торговые суда пойдут в Синий Дол и Чаячий город. Его святейшество обещал мне навести порядок на улицах – но без уличных девок это неосуществимо. Простолюдины, если лишить их доступных женщин, обратятся к насилию. Посему пусть его святейшество отныне молится в септе, которая для того и существует.

Далее она ожидала услышать доклад лорда Джайлса, но вместо него явился великий мейстер Пицель с известием, что Росби слишком слаб и не может подняться с постели.

– Боюсь, как это ни грустно, что лорд Джайлс скоро присоединится к своим благородным предкам. Да рассудит его Отец по справедливости.

В случае смерти Росби Мейс Тирелл с маленькой королевой снова попытаются навязать Серсее Тучного Гарта.

– Лорд Джайлс кашляет уже очень давно, но умирать никогда и не думал, – посетовала она. – Он прокашлял половину царствования Роберта и все правление Джоффри. Если он собрался наконец умереть, то лишь оттого, что его смерть кому-то желательна.

– Но кто же может хотеть смерти лорда Джайлса, ваше величество? – недоверчиво заморгал Пицель.

– Его наследник, быть может. – Или маленькая королева. – Женщина, которой он пренебрег когда-то. – Маргери, Мейс и Королева Шипов, почему бы и нет? Джайлс им мешает. – Старый враг. Новый враг. Вы.

– Ваше величество изволит шутить, – побледнел почтенный старец. – Я дал его милости слабительное, пустил ему кровь, лечил его примочками и целебным паром... лорд Джайлс чувствует некоторое облегчение, вдыхая его, а «сладкий сон» смягчает приступы кашля, но с кровью у него теперь выходят также частицы легких...

– Довольно. Возвращайтесь к больному и скажите, что я не давала ему позволения умирать.

– Как прикажет ваше величество, – чопорно поклонился Пицель.

Так оно и продолжалось – прошение за прошением, одно скучнее другого. Вечером, ужиная без затей вместе с сыном, королева сказала ему:

– Когда будешь молиться перед сном, Томмен, поблагодари Отца с Матерью за то, что ты еще не вышел из детского возраста. Быть королем – тяжкий труд. Ты сам увидишь, как мало в этом приятного. Они налетят на тебя, как воронье, норовя урвать для себя по куску твоей плоти.

– Да, матушка, – с грустью ответил мальчик. Ясно, что маленькая королева уже рассказала ему про сира Лораса. Сир Осмунд сказал Серсее, что Томмен плакал. Ничего. Он совсем еще дитя – к возрасту Джоффа он и думать забудет о Лорасе. – Только я не боюсь их. Я хотел бы каждый день принимать просителей вместе с вами и слушать. Маргери говорит...

– ...слишком много, – перебила его Серсея. – Я бы охотно укоротила ей язычок.

– Не говорите так! – закричал вдруг Томмен, весь покраснев. – Вы не смеете ее трогать. Я король, а не вы.

– Что ты сказал? – не веря своим ушам, проговорила Серсея.

– То, что я король. Я решаю, кому отрезать язык, а не вы. Я не позволю вам тронуть Маргери. Я запрещаю.

Серсея за ухо потащила вопящего Томмена к двери, где стоял на страже сир Борос Блаунт.

– Сир Борос, его величество забывается. Извольте проводить его в спальню и вызовите к нему Пейта. Я хочу, чтобы на сей раз Томмен собственноручно высек этого мальчика. До крови. Буде его величество откажется или молвит хоть слово против, позовите Квиберна и прикажите ему отрезать Пейту язык, чтобы его величество узнал цену дерзости.

– Как вам будет угодно, – нерешительно поглядывая на короля, ответил сир Борос. – Прошу вас, ваше величество, пойдемте со мной.

Когда настала ночь, Джаселина развела огонь в очаге, а Доркас зажгла свечи. Открыв окно, чтобы подышать воздухом, Серсея увидела, что тучи набежали снова и скрыли звезды.

– Как темно, ваше величество, – промолвила Доркас.

Да, темно... но все же не так, как в Девичьем Склепе, или на Драконьем Камне, где лежит обожженный, израненный Лорас, или в темницах под замком. При чем здесь темницы? Она дала себе слово больше не думать о Фалисе. Поединок, подумать только! Фалиса сама виновата – нечего было выходить замуж за такого болвана. Из Стокворта известили, что леди Танда скончалась от воспаления в груди, последовавшего за переломом бедра. Теперь леди Стокворт – полоумная Лоллис, а Брони – ее лорд. Танда мертва, Джайлс умирает – хорошо хоть, Лунатик здоров, иначе при дворе дураков бы вовсе не стало. Королева улыбнулась, опустив голову на подушку. Поцеловав Маргери в щеку, она ощутила вкус ее слез.

Ей приснился старый сон – три девочки в бурых плащах, старуха, пахнущий смертью шатер.