Пир теней

Вставая с продавленного матраса, он размял шею. После вчерашней ягодной настойки остался шлейф похмелья, дурманящий голову. Взяв с тумбочки самокрутку, Эвон быстро сунул ее в рот и, чиркнув спичкой о коробок, закурил. Горький травяной дым разлился по легким, заполняя их тягучим ароматом. В этот раз ему удалось сделать отличные скрутки: он добавил в них измельченную мяту, холодящий привкус которой оставался во рту. Оглядев комнату, Эвон заострил внимание на незаправленной кровати и склянках, до сих пор стоящих на краю стола. Этот вид напомнил ему о Ресее: темные, изящно уложенные кудри, мягкие губы и нежные прикосновения. Травнику хотелось повторить тот день, но мысль о долгих отношениях вмиг отрезвила его, прогнав улыбку с сонного лица. Наклонившись, Эвон начал искать в расставленных на столе склянках нужную траву. Хватая каждую в руки и рассматривая ближе, он небрежно ставил ее обратно на стол. В комнате повисла легкая сигаретная дымка, и, размахивая рукой, Эвон разогнал ее по углам. Найдя нужную колбу, он прочитал вслух название очередного чайного сбора:

— Кора серебристой ивы. То, что нужно.

Взяв с полки соседнего шкафа маленький льняной мешочек, он насыпал туда плохо измельченный порошок и перевязал его ниткой. Сигарета уже почти догорела, и ее вкус становился нестерпимо горьким и начинал жечь губы. Потушив скрутку в одной из ступок, он поставил небольшой чайник на чугунную плиту.

Рядом с кроватью на полу лежала его одежда. Понюхав ее, Эвон поморщился от неприятного запаха и, кинув этот грязный ком в корзинку, стоявшую рядом с дверью, направился к шкафу. В нем тоже царил бардак. Полки были забиты скомканными штанами и кофтами. Откуда у травника столько одежды? И почему ему всегда нечего надеть? Эвон любил рюши и красивые оборки на воротниках, поэтому сразу заулыбался, когда увидел их на белой помятой рубашке, которую сумел выудить из шкафа. Натянув ее на голое тело, он завязал шнурки на груди. Зеркало, висевшее на внутренней стороне дверцы шкафа, отражало солнечные лучи и пускало зайчики по комнате. Те падали на хрустальные статуэтки и разливались радужным салютом по стенам. Эвон любовался собой. Улыбался, подмигивал, рассматривал белые ровные зубы и наслаждался своей наготой.

— Хорош! И за что я такой красивый родился?

Он заигрывал со своим отражением, а налюбовавшись, наконец натянул трусы и брюки с подтяжками.

Вода уже бурлила в чайнике, горячим паром застилая окно. Эвон спешно распахнул его, впуская внутрь теплый, наполненный всевозможными ароматами воздух. Дым от сигарет легким мятно-табачным шлейфом вылетел из комнаты. Не теряя возможности насладиться им еще раз, Эвон глубоко вдохнул. Обхватив ручку чайника тряпкой, он залил кипятком насыпанную в кружки кору ивы. Легкий ветер коснулся волос Эвона, бросая золотые локоны на лоб и глаза. Тот, не обращая на это внимания, взял кружки и, толкнув дверь спиной, вышел из комнаты.

Обычно утром в «Блажи» было тихо. Наплыв клиентов начинался примерно в середине дня, а те, кто веселился ночью, с утра незаметно покидали бордель, возвращаясь к семьям или работе.

Пройдя мимо пары соседних дверей, Эвон подошел к третьей. Постучав ботинком по створке, он ждал разрешения войти, но в ответ получил лишь тишину. Руки уже устали держать медленно нагревающиеся ручки кружки, да и терпением лекарь похвастаться не мог.

— Лираса, милая, я захожу.

Отперев локтем дверь, он оказался в комнате. Луксурия, лежавшая на кровати, быстро натянула одеяло, прикрыв оголенную грудь. Рядом на кушетке сидел моряк, который уже обувался в длинные черные сапоги.

— У меня еще пять минут, мужик. Чё ломишься?

В комнате воняло перегаром вперемешку с кислым потом. Не дожидаясь, пока посетитель выйдет, Эвон зашел внутрь, поставил кружки на столик и, подойдя к окну, раскрыл створки.

— Не скажу, что эта ночь была запоминающейся, но ты хорошо потрудилась. Хотя есть чему поучиться. Может, я приду еще и раскрою тебе парочку секретов по ублажению мужчин. — Моряк взял шляпу и, взмахнув ею, отвесил поклон.

— Буду ждать вас еще, капитан. — Лираса сказала это нехотя, но правила обязывали их не прощаться с гостями, а дарить надежду на новую встречу.

— Мой корабль уже ожидает — будем продавать сегодня девок. Заходите на аукцион. Там такая красотка есть, просто загляденье.

Моряк все никак не мог уйти, но в итоге, бросив взгляд на наручные часы, не попрощавшись, убежал.

— Ну наконец-то… — Луксурия облегченно выдохнула. — Эвон, отвернись, мне нужно одеться.

— Да чего я там не видел? — пошутил Эвон, уставившись в окно.

— Ну до чего же мерзкий мужлан! Я неделю, наверное, не смогу ходить нормально. Зачем так грубо, не пойму! — высказывала свое недовольство луксурия.

— Я, кстати, считаю, что ты прекрасна в постели.

— А я просила тебя не вспоминать об этом, Эвон.

— Разве тебе не понравилось? — Он все продолжал шутливо говорить и рассматривать людей, слоняющихся по улице.

— Не хочу отвечать на этот вопрос.