Пир теней

— Нельзя нарушать правила, ниджай. Перед законом все равны. Для чего, по-твоему, его придумали, малец? Наверное, решил: раз ты приближенный, имеешь право пренебрегать режимом? Может, мне напомнить тебе о правилах? — усмехаясь, говорил наемник, но Соно слышал натянутые и вибрирующие, словно струны, нотки страха, спрятанные внутри.

В воздухе повисло напряжение. Все проходящие мимо останавливались и, глядя на ниджая, предвкушали очередную потасовку. Медленно собираясь в один большой круг, люди начали переговариваться, делая ставки. Запах кислого пота, вонь давно не стиранного белья и гнилой перегар окутали Соно. Гул не умолкал, а лишь усиливался, провоцируя наемника, который от нетерпения начал переминаться с ноги на ногу.

— Дружкам своим напомни. А то вы забыли самое главное из них, — безэмоционально отчеканил Соно и, развернувшись, двинулся вперед.

— Вот же ублюдок!

Крепкая рука схватила ниджая за плечо, резко развернув высокое жилистое тело, которое без усилий поддалось. Наемник замахнулся для удара, верно прицелившись прямо в нос, но, выбросив кулак, промазал. Словно невесомый призрак, Соно, слившись с порывом ветра, уклонился и отпорхнул в сторону, давая чужому напряженному телу податься вперед. Наемник, еле устояв на ногах, опешил и нахмурился.

— Я не собираюсь с тобой играть, сопляк. Покажи, на что способен. — Его грудь вздымалась, выдавая участившиеся удары сердца.

Гул усиливался. Все говорили на разных языках, но Соно отчетливо понимал каждого. Он знал, что его презирают, слышал слова унижения, но чувствовал исходящий от людей страх. Его боялись тучные рокрэйнцы[5] из северных земель, боялись ловкие арасийцы и строптивые эверчане[6]. Недовольство толпы росло, и все понемногу начинали терять контроль. Кроме ниджая. Бегло изучив телосложение соперника, Соно выработал тактику и уже со скучающим видом ждал, когда закончится бой, в котором он одержит победу.

— Давай, Ковэр, я поставил на тебя десять юн[7] и пятьдесят кван[8]. Заставь этого выскочку слизывать с камней свою кровь. — Услышав недовольный голос из толпы, наемник вздрогнул.

— Ковэр, значит, — обжигающие слова Соно заставили толпу утихнуть.

Он держал дистанцию для лавирования, медленно обходя соперника. Руки, висевшие вдоль туловища, были расслаблены. Глаза смотрели в глаза соперника спокойно и одновременно пугающе. Он отслеживал мельчайшее проявление эмоций.

Смердящий бандит смахнул капли пота со лба и, оскалившись, кинулся на ниджая. Но тот вновь уклонился так быстро, что удар пришелся по воздуху. Теряя силы, запал и упустив соперника из виду, Ковэр растерянно замер на месте.

Оказавшись за грузной спиной, Соно сжал кулак и ударил по затылку быстро и сильно. От неожиданности и мгновенной парализующей боли Ковэр завыл и, обхватив голову руками, начал тереть ноющее место. Толпа вновь недовольно взревела, окутывая Соно очередной волной перегара.

— Ащ-щ-щ… паршивец! Я вырву твою печень!

Кулак Ковэра прошел чуть ниже ребер, попав прямо туда, куда он и целился. Но, опять промахнувшись, бандит ненадолго потерял равновесие и, получив второй удар в затылок, словно срубленное дерево, упал лицом вниз.

Тишина окутала площадку, затянув ее пеленой мглы, спускающейся с гор.

— Чего?! Как это… — шепот из толпы коснулся слуха Соно.

— Падают не от силы удара, а от самого удара, которого не видят, — спокойно ответил ниджай и со скучающим видом присел рядом с соперником, которого только что победил.

Осматривая его, словно трофей, он схватил Ковэра за волосы и, потянув, приподнял его голову. Ударившись о землю, бандит сломал нос, из которого теперь ручьем вытекала кровь, заливающая едва открытый рот.

— Счастливчик: сегодня тебя убью не я.

Разжав пальцы, ниджай отпустил голову, которая снова упала на мокрые камни, окропив их багровой волной. Поднявшись, Соно прошел сквозь расступившуюся толпу, которая так и осталась стоять молча, пока не потеряла силуэт победителя из виду.

Шум и зловоние сменились освежающей прохладой. Оставляя за спиной бараки, Соно вышел на тропинку, ведущую к отдельно стоящему деревянному домику. Для приближенных слуг и элитных ниджаев господин выделил небольшой участок в глубине леса. Такую роскошь надо было заслужить: пройти испытание временем, пролить чужую кровь и дать насытиться своей, доказать свою уникальность и необходимость в себе, убедить и заинтересовать. Но все жертвы стоили того: приближенных ждали одиночество и тишина, вода и мыло, мягкая кровать и еда, за которую не нужно было бороться в общей столовой.