Пирамида баксов

Жилец придвинулся к Степе и демонстративно втянул носом воздух. Спиртным от Степы не пахло. Жилец повел окрест недоверчивым взглядом. Наверное, пытался представить себе, как в подъезд вошли деньги, сели в лифт и поехали наверх. Представить не получилось.

– Да, – на всякий случай сочувственно сказал жилец. – Такие вот дела. А сколько денег-то было?

– Десять долларов.

– Может, ты их обронил? – посмотрел себе под ноги жилец.

– Как же я их обронил, если я их своими руками отдал в это вот окошко?

– В какое окошко? – не понял жилец.

– Вот в это.

– Какое же это окошко! – сказал жилец. – Дыра, а не окошко. Хулиганы, видать, проломили. Упражняются, сволочи. Им ногой такую дырку проломить ничего не стоит. – И зло сплюнул при последних словах. Оно и понятно. Молодежь сейчас пошла – одно расстройство.

– Окошко! – упрямо повторил Степа. – Обменный пункт!

– Какой такой обменный пункт?

– Вот тут – обменный пункт!

– Тут лифт, – сказал жилец мягко, как обычно разговаривают с двумя категориями граждан: с детьми и с умственно отсталыми.

– Обменный пункт! – взорвался Степан. – Вот тут! В этом окне! Сидит, гад, на стульчике! Я ему деньги отдал! Он взял и наверх уехал!

Жилец стремительно отступил на безопасное расстояние и только после этого решился дать пояснения:

– Я тут с семьдесят девятого года живу, товарищ. И обменного пункта тут не было отродясь.

Степа дернулся.

– Но подъезд тут очень странный! – поспешно сообщил продусмотрительный Степин собеседник. – Очень подозрительный, скажу я тебе, подъезд! Тут такое иногда происходит!

Он закатил глаза и покачал головой.

– Очень темная история! Очень!

И снова закатил глаза.

– Тут и привидения бывают! Я сам один раз видел, но только разве кому скажешь? Сразу заведут амбулаторную карту и отвезут в Кащенко! – вздохнул он, переживая. – Вот ты говоришь – обменный пункт! Верно! Верно!!! – горячо сказал жилец.

Он даже хотел обнять своего незадачливого собеседника и сочувственно-одобряюще похлопать по спине, да не решился приблизиться. Кто его знает, чего от него можно ждать. Еще покусает!

– Но я тебе честно скажу… – Жилец понизил голос почти до шепота. – Я в этот обменный пункт верить верю, а вот спроси меня кто посторонний – я ни за что не признаюсь. Скажу, что не верю. Что все это бред. Что чушь собачья.

– Почему? – обреченно осведомился Степа, уже понимая, что принадлежавшие ему до недавнего времени десять долларов уехали в лифте навсегда и, уж конечно, никогда к нему не вернутся.

– А потому, что если что-то даже и есть и ты сам лично это видел, но все другие, кто вокруг, говорят, что этого нет и быть не может, – надо соглашаться с большинством.

– Но мои деньги!..

– Я понимаю, – мягко сказал жилец. – Но настаивать все равно не надо. Себе дороже выйдет. У них ведь как? Если ты упорствуешь в заблуждениях и не согласен с большинством – значит, ты болен. А раз болен – тебя надо лечить. А где от этого дела лечат? – Жилец нежно похлопал себя по макушке.

– В Кащенко, – обреченно признал Степа.

– Вот я тебе и говорю. Так что ты не очень-то!..

Было видно, что зла он Степану не желает, а вовсе даже наоборот – понимает и сочувствует. Сердечные все-таки у нас люди. Вот говорят про наш народ, что он то, мол, да это. А не так это все! Придя к столь важному для себя и для своего народа заключению, Степан несколько ожил и даже отлип от стены, которая поддерживала его последние несколько минут.

– Сволочи! – коротко резюмировал он.

– Кто?

– А все! – сказал бестрепетно Степа.

– Ты все-таки полегче! – посоветовал мужик. – Не обобщай! Иногда и нормальные люди попадаются!

Он приосанился и подтянул животик.

– Я ж не про тебя, – пояснил Степа. – Ты мужик классный. Я тебя уважаю.

– И я тебя уважаю. Ты меня прости, если что. А про обменник этот никому не говори. Мало ли что могут подумать. Поставят диагноз и будешь потом в Кащенко устанавливать курсы валют. Как банкир Геращенко. И будут про тебя потом говорить: Геращенко из Кащенко. Ты этого хочешь?

– Не хочу, – честно признался Степа.

– То-то же. Так что не балуй! – посоветовал мужик.

Он вроде как хотел уже распрощаться с незадачливым Степой Духновым, но тут хлопнула входная дверь подъезда и на сцене появились два новых действующих лица. Это были здоровенные детины, облаченные в белые медицинские халаты. Настоящие санитары, гроза больных.

– Привет, мужики! – пробасил один из этой парочки. – Вы из местных? Жильцы тутошние? Аборигены?

– Ага, – ответил мужик в шлепанцах и подобрал животик. – Живем мы тут. Прописаны, в общем. За паспортом сбегать?

– Ты бы еще за амбулаторной картой сбегал, гы-гы-гы! – развеселился санитар.

– И за результатами анализов! – поддержал его коллега. – Ты мне лучше вот что скажи, мужик. Тут у вас тихо все? Спокойно?

– Угу, – ответил жилец. – Тихо, как в морге. В двадцать девятой квартире бабуля, правда, вредная, но и то справляемся. Своими силами, так сказать. Подручными средствами.