Пирамида Кецалькоатля

— Твои высокомерные слова смущают мою душу, Топильцин. Они вселяют страх, я слышу глас разбогатевшего народа. Ты был доволен всем. Не думал я, что наши общие слова и действия друг другу станут чуждыми, уйдут от нас и разбредутся по миру, как от родителей уходят дети, и станут жить от нас отдельно, жить сами по себе, о чем мы раньше думать не могли. Нет, не о том я помышлял! Нелегок труд — построить храм. Но слушай, Топильцин, и знай! В основе Пирамиды, что строим мы для Брата-близнеца, лежать не будет наш позор! Восстановлю я справедливость, порядок новый заведу!

— То будет справедливость не Тольтеков, мы не позволим трогать Тулу, даже тебе, Кецалькоатль, — крикнул в запальчивости Топильцин.

Кецалькоатль от дерзости такой оторопел, а Топильцин ушел с вождями из покоев. В знак удовольствия вожди его похлопывали по спине.

Кецалькоатль, озабоченный, сидел один. Тут Татле подошел, спросил:

— Что растревожило тебя, отец Кецалькоатль? Быть может, звезды по небу идут не так, как ты предвидел?

— Нет, звезды там идут как надо, а вот люди, Татле… Светила ясною своей красой заставили меня забыть о людях. Звезды вечно идут своим незыблемым путем, и надо только разгадать движенья их закон. А поведение людей не подчиняется закону. Не смог я вычислить и распознать их мыслей ход. Живем мы на небесном теле, и оно идет всегда своею дорогой; люди же свой путь определяют так, как их душе угодно, — следуя своей свободе. Нынче они хотят одно, а завтра подавай другое. Сегодня презирают то, что вчера любили. Кто полон восхищения, кто ненавистью дышит. Те дают, другие отнимают, а позже будет все наоборот. Над нами — гармоничный небосвод, под ним — запутанный клубок противоречий.

— Ты прав, — ответил Татле, — я не понимаю наш мир людей, хотя я тоже человек. Случается, я сам себя не понимаю. Я всех люблю, и все мне ненавистны. Бывает, слышать не хочу и видеть никого, но жизнь готов отдать за каждого. Стараюсь всех я равными считать, однако же в ответ неравенства я слышу голос.

— Татле, не горячись. Ты молод. Молодость твоя тебя тревожит и сбивает с толку. Мы все равны, и все мы братья. Мы родились и все умрем по воле нашего Создателя. Все боремся за то, чтобы нам выжить и стать лучше. Татле, а можешь ты сказать: вон тот имеет право жить, а этот не имеет права? Ныне случилось так, что, постигая сложную науку неба, желая землю сделать плодородной, я позабыл о площади, о Древе жизни, посаженном там мною. Я пренебрег им, и оно не стало оберегать Тольтеков. Изобилье их сделало надменными, познания — тщеславными, изнеженность — жестокосердными. Я в этом сам повинен, Татле! Я мечтал их повести по верному пути, но не сумел препятствий одолеть и воспротивиться соблазнам. Ты, только ты, в сомнениях юности своей, в раздумьях о моих деяньях, которые творил я на твоих глазах, меня понять хотел, хотя еще не обладаешь мудростью, не знаешь жизни.

— Ты напрасно казнишь себя, Кецалькоатль. Много доброго ты сотворил для этого народа. Рос он и набирался сил со мною вместе. Мужал я, следуя твоим словам, делам и мыслям.

— Всех можно обучать ремеслам, земледелию. Постичь могу я ход светил небесных. Но дух, характер человека во всей его замысловатости и глубине превыше пониманья моего. Мне думалось, достаточно сказать, призвать, но слово птицей улетает. Не смог и собственным примером заставить сильного забыть врожденную наклонность — к выгоде своей использовать ту силу, которая ему дана природой.

— Я чувствую, отец Кецалькоатль, что ты прав, — задумчиво ответил Татле. — Но в частых спорах с Топильцином не смог найти я вразумительный ответ. По сути, задает он мне мой собственный вопрос. Коль сильные сильны, так почему бы не вкушать им блага все земные? Они умеют у земли отнять ее богатства. Зачем же с теми их делить, кто ничего не может, — старыми, больными, глупыми? Или природа создана не так, как надо? Сколько юродивых хотело бы преграды воздвигать пред теми, кто остальных опережает. Но Топильцин достиг великой власти из-за себя. И он теперь Тольтеками повелевает. Голову все перед ним склоняют, а с тобой он говорит тогда, когда решить не в силах сам. Скажи, зачем создал Творец людей и немощных, и очень сильных?