Пирамида жива…

Или не смогли Вы написать, или сам Каспаров постеснялся Вас попросить, а ему как мужчине еще тяжелее, но приезжал он не только для того, чтобы Вам СООБЩИТЬ о своем деле и чтобы было кому походатайствовать, когда его посадят, но и для того, чтобы его УКРЫЛИ. Москва ведь, с его точки зрения, полна возможностей. Знали бы Вы отчаяние человека, который поставил перед собой практически неосуществимую цель ИЗБЕЖАТЬ мучения, предотвратить его! Ощущение Христа перед Голгофой. Но прежде, чем стать совсем загнанным, отчаяться до последней степени, потеряв физические и душевные силы, человек обращается к другим людям за помощью, тщетно пытаясь передать им свое положение и прибегая с этой целью к поискам своего рода мостика – какого-нибудь известного им аналога в истории. Лет десять-пятнадцать назад, когда у меня это только начиналось, не помню уж, при каких обстоятельствах, но мне пришла в голову эта же мысль: со мной делают то же самое, что с Сакко и Ванцетти. И нет в этом ничего удивительного. Структура сфабриковывания дел одна и та же, и фарисейское искажение ценностей такое же , как две тысячи лет назад. Так что постарайтесь не удивляться и тем более не иронизировать, если загнанная жертва вдруг начинает вспоминать трагические факты истории.

Знаю, что хотел бы сказать Каспаров, приехавши к вам: укрой меня, где хочешь, укрой, хоть на даче где-нибудь, дай мне отсидеться, прийти в себя, мне это как снег на голову, я не готов, я морально не готов, а они ведь могут сделать все, что угодно, помоги, может, я что придумаю, а сейчас помоги, продержаться бы… Но как такое скажешь…»

(Продолжение анонимного письма женщины).

Диалог в редакции газеты

Свершилось! Свершилось! Я иду в редакцию популярнейшей газеты на встречу с известным журналистом, чтобы побеседовать с ним и тем самым дать материал для публикации – великолепной рекламы для повести. Которая еще не вышла, но выйдет вот-вот. Выяснилось, что рекомендовал эту повесть главному редактору газеты первый зам журнала. Следовательно, несмотря на наши разногласия с ним, он сумел все же стать выше? Пусть только выйдет повесть, я думаю, что и он поймет, сам Первый зам. Свершилось! Свершилось! Теперь ничто не препятствует. Вторая часть пошла в печать, а первая выйдет вот-вот. И теперь еще эта реклама.

И встречаемся мы с журналистом у входа в редакцию – солидный, пожилой, с бритой головой, смотрит на меня доброжелательно, хотя и с оттенком покровительственным, ну, да бог с ним, это теперь не имеет значения, – и входим в святая святых – комнату, где берут интервью не только у наших, но и у иностранных известных людей, – и встречает нас заведующий одного из отделов, и к дополнительной радости моей оказывается он моим старым знакомым по другому журналу, где три года назад печатали отрывок из моей книги «о бабочках». Мы тогда пришли к полному взаимопониманию, и теперь он приветливо улыбается мне.

Вносят магнитофон, входит молодая красивая женщина.

– Вот, самая красивая девушка редакции будет вести ваш материал, – говорит завотделом, и эта незначительная как будто бы подробность прибавляет мне радости.

Включают магнитофон, входит фотограф, мы начинаем «диалог по прочтении рукописи».