Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

Солнце уже решило покинуть этот мир, на прощание, раскрасив небосвод в багровые тона. Пора было отрывать седалище, расслабленно приросшее к стулу, и топать домой. Можно было бы и подольше посидеть, но потом на ощупь пробираться по темному парку - нет уж, увольте! Со вздохом, я проделал означенную процедуру отрывания пятой точки и потопал в тихие объятия зеленого моря деревьев и трав. Парк уже начал пустеть. Заботливые мамаши с их шумными чадами уже покинули дорожки парка, умываясь и ужиная по своим домам. Только влюбленные парочки да бичеватые граждане мирно сидели по редким лавочкам, кто целуясь, а кто считая собранные бутылки. По-видимому, и то и другое доставляло им одинаковое удовольствие. Главное, чтобы человек был счастлив, а что приводит его в это состояние не так уж и важно… "Хотя и это, конечно, важно!" - подумал я увидев неспешно бредущую ко мне группу из трех молодых людей. Для подростков - староватых, для взрослых - явно дебильноватых. "Опаньки! Вот вляпался!" - даже размытое вечерним расслаблением, чутье подсказывало мне, что этим типчикам, для достижения их "счастья", нужно кого-нибудь превратить в состояние отбивной котлеты и, чем лучше будет отбита эта котлета, тем выше поднимется уровень их "положительных" эмоций. Драться мне в жизни приходилось в основном по молодости, бойцом я себя не считал и подходящими для такого случая искусствами не владел. В быстро трезвеющей голове начал работать калькулятор, просчитывающий варианты событий. Их трое. В изрядном подпитии. Но силушкой явно не обделены. С одним бы я, может, и справился, но с тремя - никаких шансов. Вокруг, как и полагается по развитию сюжета, никого. Единственное правильное решение - драпать, как только они начнут окружать или пойдут на близкий контакт. И тут не до глупого чувства ущемленного мужского достоинства. Тем более, свидетелей моего "позора" все равно не будет. Приближаясь к агрессорам, я утвердился в мысли, что герой - это дурак, которому повезло стать известным из-за своего, мягко говоря, непродуманного поступка, но очень часто эта известность приходит посмертно. Мысль, что герои обычно защищают кого-то, я затолкал куда подальше. Я - не герой и защищать, кроме моего здоровья, мне сейчас некого. События, тем временем, продолжали развиваться по классическому сюжету. Перегородив дорожку, битюги уставились на меня с пренебрежительно-дебильными ухмылками, и последовал стандартный вопрос:

- Дядя, закурить не найдется? - при этом левый налетчик начал двигаться вперед с явным намерением взять меня в кольцо.

- Ребята, а вы бегать умеете? - я состроил ехидную гримасу.

Они, явно озадаченные нестандартностью ответа, не могли понять угроза это или так - риторический вопрос.

- А ты че, угрожаешь типа?! - размашисто сплюнув с плеча, выдавил из себя мысль самый битюгастый - явно пахан. Я понял, что истекают последние секунды для возможности удалиться в целости и сохранности. Поэтому только выкрикнул:

- Да! - и рванул в затяжной спринт от своих случайных визави.

К счастью, моя реакция оказалась быстрее, чем у обходящего меня сбоку оболтуса. Да и в скорости я им не уступил - все же я был более заинтересован в этом забеге. В результате, уже через тридцать метров пробежки, стороны убедились в бесперспективности дальнейшего участия в соревнованиях, и я трусцой продолжил вечерний моцион до окраины парка, где с удовольствием влился в вечернюю городскую суету. "Ну вот и подразмялся немножко. Надо все же за физической формой следить!" - успокаивал я себя. А в голову лезли озабоченные мысли: "Что-то здесь не так!" Сколько лет по парку ходил - ничего не приключалось! С другой стороны, все когда-нибудь случается в первый раз. И все-таки, почему все происходит именно сейчас: придирки шефа, копание в вещах на работе, эти дурацкие сны-ужастики по ночам и постоянное чувство чьего-то присутствия. Где-то на подсознательном уровне не давало покоя чувство, что все это как-то связано с нашим открытием. Снова подумалось: "Ох, и вовремя же мы переместили свою деятельность домой. Будет ли там безопасно?!"

***

На следующий день, вечером я ждал Славу и Ташу к себе в гости с Федькиным генератором. Мы решили, что на этот раз "пойду" я. Так как я уже больше недели демонстрировал норму по всем показателям здоровья, а им было бы неплохо еще денек понаблюдать за собой. Приготовив чаю и закуски с запасом на троих, я уселся на кухне, прихлебывая из кружки и рассуждая, чем в этот раз заняться в "полете". Этот выход я хочу сделать долгим. Но вот на сколько решиться? С одной стороны "выходить", чтобы сразу "запрыгнуть" обратно, мне явно было неинтересно. Но и завязнуть в какой-нибудь непредусмотренной ситуации или заблудиться было страшновато. Я надеялся, что ребята, разбудив меня, могут вытащить меня оттуда помимо моих желаний. Все-таки, когда тебя будят, тело каким-то образом тянет или зовет душу обратно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное