Пирамиды Наполеона

Жестами мы направили наших союзников обратно к краю соседнего ущелья. Компания преследователей, должно быть, остановилась, услышав стрельбу и странные крики, но сейчас они вновь ползли наверх, таща за собой упирающихся верблюдов. Мы с Ашрафом выступили на край, позволив им заметить нас, и прихвостни бин Садра торжествующе заорали, словно увидели подстреленного оленя, предназначенного для пирушки. Должно быть, видок у нашей парочки был довольно жалкий.

— Отдай медальон, и я обещаю не причинять вам вреда! — крикнул бин Садр по-французски.

— Такая перспектива меня уже не прельщает, — тихо проворчал я.

— Лучше сам проси о пощаде, или я сожгу тебя так же, как ты сжег моего брата! — крикнул в ответ Ашраф.

И тогда полсотни освобожденных нами людей выстроились на краю рядом с нами. Бедуины остановились, ошеломленные, не понимая еще, что попали в ловушку. Ашраф отдал приказ, и чернокожие тут же издали воинственный клич. Воздух заполнился камнями и обрывками цепей. Мы с Ашрафом выстрелили, и бин Садр и еще один бандит покатились вниз. Бывшие рабы передали нам ружья мертвых погонщиков, и мы продолжили стрельбу. Бедуины, встреченные градом камней и снятых оков, прижались к склону, крича и завывая от возмущения и ужаса. Вместе с лавиной камней наши преследователи скатились вниз по крутому склону, из удачливых охотников они вдруг превратились в преследуемую дичь. Камни лупили по ним, словно метеоритный ливень рухнувших надежд. За время их беспорядочного отступления нам удалось убить и ранить еще нескольких человек, и когда горстка уцелевших собралась на дне ущелья, они уставились на нас с выражением побитых собак.

Бин Садр держался за плечо.

— Этот негодяй дьявольски живуч, — проворчал я. — Я только ранил его.

— Ладно, будем молиться, чтобы его рана загноилась, — бросил Ашраф.

— Гейдж! — взревел бин Садр. — Лучше отдай медальон! Ты ведь даже не знаешь, для чего он нужен!

— Передай Силано, пусть катится ко всем чертям! — крикнул я в ответ.

Наши слова эхом разнеслись по ущелью.

— Мы отдадим тебе женщину!

— Передай Силано, что я сам приду за ней!

Эхо затихло вдали. У нас по-прежнему было меньше ружей, чем у этих бандитов, и я сомневался, стоит ли вовлекать освобожденных рабов в битву на крутом склоне. Бин Садр, разумеется, также оценивал наши позиции. После некоторых раздумий он с болезненной гримасой забрался на верблюда. Оставшиеся головорезы последовали его примеру.

Медленно следуя к выходу из ущелья, он внезапно развернул своего верблюда и глянул на меня.

— Хотелось бы мне, чтобы ты услышал, — крикнул он, — как вопил твой дружок Тальма, перед тем как принять смерть!

Гулкое эхо размножило его злорадное восклицание.

Он отъехал уже слишком далеко, но я еще видел его. Мой яростный, но бесполезный выстрел лишь взбил песок в сотне шагов от него. Зловещий хохот мерзавца взмыл по голым склонам ущелья, и остатки его шайки, развернувшись, быстро поскакали восвояси.

— Ты тоже будешь вопить перед смертью, — процедил я. — Не сомневайся.

* * *

Потеряв лошадей, мы забрали себе двух верблюдов, принадлежавших работорговцам, а остальных отдали освобожденным чернокожим. С имеющимися запасами еды их отряд вполне мог начать долгое путешествие в родные края, и мы также отдали им захваченные ружья, чтобы в дороге они могли охотиться и отгонять других работорговцев, которые наверняка опять попытаются захватить их. Мы научили бывших рабов заряжать ружья и производить выстрелы, и они быстро усвоили наши уроки. В порыве благодарности они долго не отпускали нас, цепляясь за наши ноги, так что нам пришлось угрозами отогнать их. С одной стороны, мы действительно стали их спасителями, но и они спасли нас. Ашраф в общих чертах рассказал, как им лучше проходить через пустыню, держась подальше от Нила, пока они не доберутся до первого порога. После этого мы простились с ними и пошли своим путем.

Мне впервые предстояло сесть на верблюда, весьма уродливую, беспокойную и своенравную тварь с ее личной компанией блох и прочих насекомых. Однако это животное в богатой и красочной упряжи оказалось хорошо воспитанным и достаточно понятливым. Под руководством Ашрафа я взобрался на опустившегося на песок верблюда, а когда он, покачиваясь, поднялся, спешно ухватился за его шею. После нескольких понуканий он последовал за верблюдом мамелюка. Далеко не сразу я привык к его мерному покачиванию, но в итоге оно мне чем-то даже понравилось. Такая качка напоминала путешествие на лодке по морским волнам. Все равно неизвестно, когда мне вновь удастся раздобыть лошадь, и сейчас важно было добраться до экспедиционных отрядов французов, опередив бин Садра. Мы прошли по краю хребта до места переправы и, спустившись к Нилу, перебрались на другой берег, где находились отряды Дезе.