Пиранези

Я вошел во Второй северо-восточный Зал, и он, как прежде Девятый Вестибюль, оказался заполнен разнообразными мелкими птичками. Я весело крикнул им: «Доброе утро!»

Тут же десятка два птичек стремительно унеслись к северной Стене и расселись на Высоких Статуях. Затем разом перепорхнули к западной Стене.

Я вспомнил, что прошлый раз такое было прологом к посланию.

— Я весь внимание! Что вы хотите мне сказать? — крикнул я и стал тщательно наблюдать, как они поступят дальше.

Птицы разделились на две стайки. Одна перелетела на Статую Ангела, дующего в Трубу, другая — на Статую Корабля, плывущего по невысоким Волнам.

— Ангел с трубой и корабль, — сказал я. — Очень хорошо.

Первая стайка перелетела на Статую Мужчины, читающего большую Книгу, вторая — на Статую Женщины, показывающей Блюдо либо Щит; на Щите изображены Облака.

— Книга и облака, — сказал я. — Да.

Наконец первая стайка перепорхнула на Статую Ребенка, склонившегося над Цветком, который держит в Руке; Голова у Ребенка в таких пышных Кудрях, что сама как Цветок; вторая стайка перелетела на Статую Мешка с Зерном, который пожирает Орда Мышей.

— Дитя и мыши, — сказал я. — Очень хорошо. Вижу.

Птицы разлетелись по всему Залу.

— Спасибо! — крикнул я им. — Спасибо!

Если моя гипотеза верна, то птицы передали мне очень замысловатое сообщение. Что оно означает?

Ангел с трубой и корабль. Ангел с трубой наводит на мысль о послании. Радостном? Возможно. Однако ангельская весть может быть и скорбной, и суровой. Посему неясно, доброе послание или дурное. Корабль наводит на мысль о дальних странствиях. Послание издалека.

Книга и облака. Книга содержит Написанное. Облака его затуманивают. Написанное послание с туманным смыслом.

Дитя и мыши. Дитя означает Простодушие. Мыши пожирают Зерно. Мало-помалу оно убывает. Простодушие утрачивается.

Вот что, насколько я могу заключить, сказали мне птицы. Послание издалека. Туманные письмена. Утрата простодушия.

Занятно.

Через некоторое время — скажем, через несколько месяцев — я вернусь к этой записи. Возможно, последующие события прольют на нее свет либо она поможет истолковать эти события.

Адди Домар

Запись от Пятнадцатого дня Шестого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Сегодня утром во Втором юго-западном Зале Другой сказал:

— Я буду работать над ритуалом, так что тебе тут торчать не обязательно.

Ритуал — элемент церемониальной магии, посредством которой Другой намерен высвободить Великое Тайное Знание из того, что удерживает его в Мире, и передать нам. До сего дня мы отправляли Ритуал четырежды, каждый раз в немного иной версии.

— Я внес кое-какие изменения, — продолжал он, — и хочу послушать, как они звучат, так сказать, в естественных условиях.

— Я тебе помогу, — с жаром ответил я.

— Отлично, — сказал он. — Только не отвлекай меня болтовней. Мне нужно сосредоточиться.

— Разумеется, — согласился я.

Сегодня Другой был в сером костюме, белой рубашке и черных ботинках. Он положил свое блестящее устройство на Пустой Пьедестал.

— Это ритуал вызова, а значит, ведун должен стоять лицом к востоку, — произнес он. — Где тут восток?

Я показал.

— Так, — ответил он.

— Где мне встать?

— Где угодно. Не имеет значения.

Я встал в двух метрах к югу от него и решил, что буду смотреть на север, то есть на него. У меня нет ни знаний, ни интуиции касательно ритуалов, но представлялось, что это правильная позиция для того, кто прислуживает Истолкователю Мистерий.

— Что мне делать? — спросил я.

— Ничего. Просто не отвлекай меня.

— Я сосредоточусь на том, чтобы поделиться с тобой силой моего Духа.

— Хорошо. Отлично. Займись этим. — Он заглянул в свое блестящее устройство. — О’кей. Больше всего изменений я внес в первую часть ритуала. До сих пор я просто взывал к знанию, прося его снизойти на меня. Это ничего не дало, так что сейчас я буду заклинать дух Адди Домара.

— Кто такой Адди Домар? — спросил я.

— Король. Давно умерший. Обладавший знанием. Или, по крайней мере, его частью. Мне удавалось вызывать Адди Домара для помощи в других ритуалах, особенно в… — Он осекся и некоторое время смотрел растерянно. — Мне успешно удавалось вызывать его в прошлом, — закончил он.

Другой принял величавую позу Истолкователя Мистерий — расправил спину, отвел плечи назад и вскинул голову. Мне он напомнил Статую Иерофанта^[7] из Девятнадцатого южного Зала.

Внезапно я осознал значимость его слов.

— О! — воскликнул я. — Ты никогда не говорил, что знаешь имя одного из Мертвых! А ты знаешь, кого из них так зовут? Если да, пожалуйста, скажи мне! Я бы очень хотел обратиться к нему по имени, когда подношу еду и питье!

Другой прервал свое занятие и наморщил лоб.

— О чем ты? — спросил он.

— О Мертвых, — с жаром ответил я. — Если тебе и впрямь известно одно из их имен, пожалуйста, скажи мне, кому оно принадлежит.