Пиранья

– Мне тоже непонятно. Гаврилов, судя по всему, в нее влюблен, хотя в разговоре со мной тоже старался говорить отстраненно, как будто стесняется, что ли. Но я тебе одно точно скажу – он ее жалеет. Не знаю, хорошо это или плохо, но он на многое, мне кажется, готов для нее. А вот почему она не хочет получить все, что к Гаврилову прилагается, даже не знаю… с ее-то прошлым сейчас могла бы все душевные раны залечить – и деньги, и мужчина привлекательный, и возможности, и отношение… Не понимаю. – Лена потянулась к вазочке и взяла фундук, к которому ее так пристрастила Воронкова. – Вот скажи, Юлька, есть два мужчины – мажористый папенькин сынок, весьма, кстати, средней наружности и довольно противный по характеру, и взрослый, состоявшийся мужчина. Так почему девушка, попавшая из нормальной семьи в детский дом в двенадцатилетнем возрасте, выбирает первого?

– Я тебе психолог, что ли? У всех свои тараканы. Может, у нее какая-то детская травма так причудливо сработала. И потом, дорогая, далеко не всегда женщина выбирает заботливого, состоявшегося, умного, привлекательного – и далее по списку. Зато с легкостью бегает хвостом за тем, кто вытирает об нее ноги, – устремив на подругу взгляд голубых глаз, невинным тоном произнесла Воронкова. – Мне кажется, уж это-то ты должна понимать.

Крошиной захотелось забраться под стол, стянуть скатерть пониже и просидеть там до тех пор, пока Андрей не уедет домой, потому что уж кто-кто, а Паровозников четко понял, что и кого имела в виду Юлька.

– Так, девочки, не ссоримся! – вмешался Андрей, заметив, как покраснела Лена. – Жизнь иной раз подкидывает задачки, сами же знаете. Вот и Веткина эта… ну, не нравится ей положительный Гаврилов, зато приклеилась к отбитому Карманову – что удивительного? Бывает… Кстати, наружку за Кармановым я вчера пустил, – обращаясь к Лене, сказал он. – Поглядим, что из этого выйдет.

– Оказывается, Гаранин одно время работал в службе безопасности у Карманова-старшего, и они с младшим хорошо знакомы. И именно Виталий на отцовские деньги открыл этот клуб. А еще у Гаранина зуб на Кравчука, и мне кажется, он вполне мог либо сам организовать этот налет на квартиру, либо слил кому-то информацию. Кому-то, кто хотел заполучить оригинальный нож ручной работы.

– Так, мне с вами скучно! – объявила Воронкова, вставая из-за стола. – Вы все о работе и о работе, так я тоже пойду поработаю.

– Ну, хочешь, мы перестанем? – перехватив ее за руку, спросил Андрей, но Юлька, улыбнувшись, покачала головой:

– Нет, я же понимаю. Мне тоже надо дочитать сценарий и обдумать, наконец, соглашаться или не стоит. Отпуск заканчивается, нужно что-то заранее решить, соломки подстелить, чтобы без работы не остаться.

Она высвободила руку и ушла в комнату, хлопнула там дверью, и все стихло. Андрей, проводив Юльку взглядом, повернулся к Лене:

– Что это она имела в виду – под соломкой?

– У нее, похоже, с режиссером этим все, расход, – понизив голос, сказала Лена. – Она толком ничего не рассказывает, но я по обрывкам разговоров и по ее отдельным фразам поняла, что все, финиш. Юлька из тех, кто вообще ничего не прощает.

– Он что, изменил ей, что ли?

– Я точно не знаю, но похоже, что да.

– Какой придурок, – покачал головой Андрей. – Такую женщину поискать…

– Ладно, что мы с тобой, как бабки-сплетницы… некрасиво.

– Мы же не со зла. Я тоже переживаю, она мне как сестра уже. Но Гладышев этот, конечно, редкий идиот. Вот не могу понять, чего этим творческим людям все время не хватает? Все у них поиски какие-то, метания, драмы… а в конце посмотришь – остаются у разбитого корыта и одиноки, как пеньки.

– У них голова иначе устроена. Чтобы что-то создать, нужны эмоции, взрывы, только так что-то приходит. – Она вдруг поймала на себе внимательный взгляд Андрея и подумала, что, если он сейчас произнесет что-то вроде «ну, ты-то знаешь», она просто упадет тут замертво – нет сил терпеть эти постоянные подколы. А еще друзья называются…

Но Паровозников промолчал – или сделал вид, что не все понял.

В понедельник к обеду Андрей явился с отчетами работы наружки за выходные. Лена просмотрела их бегло, но на первый взгляд ничего особенного или интересного там не было.

– Карманов куда-то выходил вечером в субботу, вернулся около трех часов ночи, но один. Веткина к нему тоже не приезжала.

– Может, у них тоже расписание? – хмыкнул Паровозников.

– Я бы на твоем месте так не веселилась.

– А чего бы мне не повеселиться? С шести утра на ногах, заколебался бегать – и сейчас вот снова побегу, поэтому, уж не обессудь, я кофе у тебя выпью.

– Ты просто гений, Андрюшка. И кофе для тебя мне не жаль. А что по нашим трупам?

– Камера наблюдения на дороге, ведущей на городскую свалку, засекла «девятку» с изрядным превышением скорости – почти под сто тридцать шла. Я номера пробил и…

– …И машина числится в угоне, а теперь еще и наверняка сгорела где-нибудь в глухом углу, – закончила Лена удрученно.

– Скучно с тобой, ничем не удивишь.