Пиранья. Бродячее сокровище

Кристина взирала на него восторженно и преданно. Если она играла в осуществление какого-то неведомого замысла, то была гениальной актрисой, по которой плачет Нобелевская… ах, нет, актерам ведь не дают нобелевок…

— Как там было? — спросила она прямо-таки зачарованно.

— Пустяки, — сказал Мазур. — Разве что слонялась парочка призраков в лохмотьях мундиров, и один, кстати, пожаловался, что скотина Хольц давным-давно одолжил у него двадцать марок, да так и не отдал, прохвост…

Неприязненно косясь на него Хольц фыркнул:

— Чирикайте, чирикайте… Черт с вами. Как-нибудь перетерплю, все равно скоро разойдемся…

Мазур все время держал его в поле зрения — хотя понимал, что немец-перец-колбаса, если и задумал что-то скверное, ни за что не попытается пальнуть в спину, пока не ощутит в руках бриллианты. И все равно, следовало быть готовым ко всему — до тех пор, пока они не окажутся на континенте…

Когда они добрались до места, Мазур присел на корточки, уголком глаза постоянно фиксируя немца, готовый при необходимости взмыть отпущенной пружиной и нанести удар (да и Кристину он не обделял профессиональным вниманием), заслонил спиной свежую захоронку, сначала вытащил из переплетения корней футляр с микропленкой и быстро засунул его во внутренний карман пиджака. Потом, уже не таясь, извлек оба мешочка и повернулся к спутникам:

— Великий миг, друзья. Зазвучали невидимые фанфары, вступили трубы и барабаны, кладоискатели делят добычу… Есть предложение: к чему возиться с аптечными весами, скрупулезно подсчитывая караты? К чему эта мелочность, когда речь идет о сеньорите из старинного рода и бывшем офицере военного флота? В каждом мешочке — по четырнадцать штук, они примерно одинаковые, так что держите.

Шагнул вперед и положил по мешочку в подставленные ладони. Постоял, покачиваясь с пятки на носок, откровенно ухмыляясь, громко сказал Кристине:

— Что-то я смотрю, ты не торопишься усладить глаза алмазным блеском? И правильно. Присмотрись внимательнее к нашему милому герру Хольцу. Его честная, открытая физиономия вовсе не озарена здоровой алчностью, как следовало бы думать. Скорее ему скучно и тоскливо. Сорок лет человек лелеял мечту, а теперь она вдруг исполнилась… и что дальше-то? А, Хольц?

Немец поднял глаза от горсти сверкающих прозрачных камешков у себя в ладони. Его автомат болтался на плече, а лицо и в самом деле не блистало что-то алчностью и триумфом. Оно казалось постаревшим в одночасье, усталым, скучным…

— Вообще-то вы не правы, Джонни, — ответил Хольц ровным голосом. — Мечта заключалась не в том, чтобы найти камни, а в том, чтобы после этого пожить как следует. И она еще не претворена в жизнь. Конечно, ситуация и в самом деле несколько… прозаична. Но какое тут к черту разочарование? Просто-напросто я сорок лет карабкался, лез, обламывал ногти, ходил по лезвию, лез… и вот добрался. Потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к новому положению дел…

— Неплохо изложено, — сказал Мазур. — Ну, а все же? Счастливее стали? А ты, прелесть моя? Каково чувствовать себя невестой с приданым в миллион долларов?

Кристина, повертев меж пальцами освобожденный от бумажки бриллиант, ответила ему чуточку растерянным взглядом:

— Ощущения в самом деле… сложные. Столько сил, трудов и опасностей… а потом ты буднично достал мешочки…

Хольц поинтересовался, катая камушки в горсти:

— Джонни, если вы так наплевательски к этому относитесь, может, откажетесь от своих процентов?

— Э, нет, — сказал Мазур, вовремя вспомнив о своей роли. — Ни черта подобного, альтруиста нашли… Просто я с самого начала относился к этому предприятию не как к сияющей мечте, а как к вертящемуся колесу рулетки: выиграю — отлично, нет — что ж, не сложилось… Прячьте камушки, миллионеры, и пойдемте побыстрее на судно. Нечего нам тут делать, право слово…

Еще договаривая, он плавно переместился вправо и разоружил Хольца моментальным, неуловимым движением. Еще до того, как немец успел осознать происшедшее, отсоединил магазин, выщелкнул патрон из ствола, отправил его к собратьям, перебросил магазин хозяину:

— Так оно будет лучше, Хольц. Честная дележка, а? Вам патроны, мне трещотку. Никто не сможет причинить другому вреда.

— Ага, — сказал Хольц, растерянно вертя магазин в руке. — Если не считать, что у вас пушка в кармане…

— Зато у вас по карманам — две гранаты.

— Не дурите! Прекрасно понимаете, что не могу я их бросать, стоя от вас в двух шагах…

— Понимаю, — кивнул Мазур. — Ну что же, придется вам всецело положиться на мое врожденное благородство… Да не коситесь вы так, Хольц! Если бы я хотел вас пришибить, давно бы уже пришиб… Я просто хочу исключить дурацкие случайности, вот и все… Ну, пойдете вы, наконец?