Пиранья. Бродячее сокровище

Давненько его так не выматывали — на все лады и порой этакими изысками, что комната и впрямь напоминала пятизвездочный бордель. Иногда было весьма познавательно — при его-то опыте, и впрямь включавшем экзотических красоток из разных уголков света…

Через пару часов блаженно разметавшаяся рядом с ним красавица лениво поинтересовалась:

— И каковы же впечатления, морячок?

— Черт знает что, — сказал Мазур. — Хоть бросай все на свете и отправляйся к вам на юг…

— А что же ты думал, милый? Настоящая южная девочка — это тебе не какая-нибудь бледная травиночка из Новой Англии, которая выросла среди бетона. И ноги у нее кривые, и в рот взять толком не умеет из-за замшелых пуританских традиций… Милый, ты так романтично зажмурился… Я тебя шокирую?

— Не дождешься, — сказал Мазур столь же лениво. — Нет, в самом деле, здорово…

— Это все Юг, Джонни. Солнце, чистый воздух, вереница предков, череда истых аристократов-плантаторов, которые сотню лет ели и пили самое лучшее, женили красавиц на красавцах… — она фыркнула. — И, хотя принято твердить о чистоте расы, но должна тебе по секрету сказать, что к благородной англосаксонской крови на юге примешано немало иной, довольно-таки горячей и подчас самой что ни на есть экзотической: все эти француженки и испанки, очаровательные креолки и негритянки… — Бриджит провела кончиками пальцев по гладкому бедру. — И результат, признай, неплохой?

— Уж это точно, — искренне сказал Мазур.

— Могу я свести с ума?

— Можешь.

— А очаровать на всю оставшуюся жизнь?

— И это запросто.

— Вот видишь… Теперь напряги фантазию и представь хорошенько, как мне живется с новоанглийским плюгавым недоноском, у которого остатки накопленной предками энергии до капельки уходят в бизнес, а на мою долю остается… ну, не десть секунд конечно, но и не бурные ночи…

— Бедное создание…

— Я, между прочим, вполне серьезно, — твердо сказала Бриджит. — Джонни, если бы ты знал, как меня все это достало… Словами не передать. Особняк с сонными слугами, двуногие рыбы обоего пола на всяких там раутах… И невозможно поискать маленьких радостей на стороне, и развязаться с такой жизнью невозможно: черт побери, я же ничего не умею, ничему не училась, и своих денег у меня почти нет…

— Положение, в самом деле, аховое, — сказал Мазур ради приличия.

Бриджит приподнялась на локте и заглянула ему в глаза:

— Но отнюдь не безвыходное…

Что-то было в глубине ее глаз такое, отчего Мазур невольно поежился и натянуто усмехнулся:

— Ты это таким тоном произнесла, что отчего-то мороз по коже…

Она прищурилась:

— Джонни, ты вроде бы не тряпка, так что не будем ходить вокруг да около… Тебе приходилось убивать людей?

— Ну, как тебе сказать…

Ее глаза потемнели:

— Скажи, как было на самом деле.

— Ну, всякое бывало… — уклончиво произнес Мазур. — Жизнь — штука суровая… — он моргнул, уставился на нее, словно впервые увидел. — Черт, не хочешь же ты сказать…

— А почему бы и нет, Джонни? — спокойно, невинным тоном сказала очаровательная южанка, не сводя с него глаз. — Почему бы и нет?

— С ума сошла?

— Вот уж нет, — решительно сказала Бриджит. — Сумасшедшие, я читала, отличаются нелогичностью мыслей и поступков, а я, смею думать, рассуждаю насквозь логично… Тебе нет нужды объяснять, что за создание — мой муженек. Сам видел. В трезвой полосе он еще хуже — застегнутое на все пуговицы, холодное, как лягушка, ничтожество, поглощенное делами. Классическая бледная немочь. По-моему, типа вроде него любой решительный мужик может завалить без особых душевных терзаний. Особенно если имеет некоторый опыт. — Она смотрела на Мазура холодно и серьезно, почти не мигая. — Джонни, я не шучу. Я серьезно. Хочешь заработать сто тысяч долларов? За непыльную, несложную работенку…

Мазур усмехнулся:

— Если мне память не изменяет, закон такую работенку иначе именует…