Пиранья. Бродячее сокровище

Он свернул возле полуразрушенного дома — сразу видно было, что тут ни при чем ни военные действия, ни природные катаклизмы вроде всемирного потопа. Дом попросту развалился от старости и всякого отсутствия надлежащего ухода. Первый этаж еще держался, но крыша провалилась, второй этаж походил на декорацию к очередному фильму о развязанной проклятыми империалистами ядерной войне, от деревянной галереи остались сущие огрызки.

— Надеюсь, вы живете не здесь? — кивнул Мазур на унылые развалины.

— Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло… Здесь давно никто не живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин во время войны за независимость держал сторону испанской короны, ему пришлось бежать со всем своим семейством, и генерал Грау потом распорядился, чтобы дом изменника никто не трогал — пусть ветшает и разрушается сам по себе, как печальное напоминание… Генерал сидел на коне примерно вон там, у толстого пня…

— Позер он был, ваш генерал.

— Это наш национальный герой и отец-основатель, — сухо сказала Кристина.

— Ну, одно другому не мешает, — заключил Мазур, подумав. — Верно? Черт возьми, как романтично, словно сама История прошествовала поодаль, шелестя мантией… Туда, я так прикидываю?

— Да…

Мазур уверенно повел машину к невысокой каменной стене, окружавшей длинное двухэтажное здание, показавшееся поначалу очень знакомым. Чуть позже он сообразил, в чем тут дело — именно такие старинные дома с галереями, высокими острыми крышами и маленькими балкончиками он видел в приключенческих фильмах и на картинках. Что ж, киношники и художники, надо полагать, черпали вдохновенье в реальной жизни…

Он остановился перед высокими деревянными воротами, потемневшими от времени и проливных летних дождей. Похоже было, что их не красили с тех самых беспокойных и романтических времен генерала Грау, позера и отца нации, основателя аж четырех независимых государств и фантастического бабника, восторженного поклонника Наполеона, по злой иронии судьбы умершего на руках английского врача…

Ворота тут же распахнулись, с натужным скрипом, сделавшим бы честь любому готическому роману. Медленно заводя машину на обширный двор, Мазур увидел справа просто одетого низкорослого человечка, судя по иссиня-черным волосам и чертам лица, с изрядной примесью индейской крови. В правой руке привратник держал старый, но надежный маузеровский карабин.

— Осажденный форт, а? — понятливо спросил он.

— Есть основания, — кратко ответила Кристина.

«Ну, это нам знакомо, — подумал Мазур, шагая вслед за девушкой к обветшавшей парадной лестнице (привратник плелся сзади в качестве то ли конвоя, то ли почетного эскорта). — Захиревшие дворянские гнезда, бледные призраки былого великолепия…»

С его собственными предками перед революцией обстояло примерно так же: и гербы имелись, и длинные родословные, а вот фамильные усадьбы находились в таком же состоянии…

Впрочем, обширный холл поддерживался в приличном виде: половицы не провалились и даже выкрашены; нигде не заметно ни паутины, ни собравшихся на посиделки мышей; со стен то любопытно, то сурово таращатся дамы в воздушных платьях, с голыми плечами и умилительными локонами; сеньоры в тесных, наглухо застегнутых мундирах и безукоризненных фраках, парочка даже в камзолах с пышными кружевными жабо и классических париках.

— Впечатляет, — сказал он, перехватив взгляд Кристины. — Вот только… Где же конкистадоры в парадных кирасах?

— Наш род все же не настолько древний, — ответила она напряженно. — Дворянское достоинство наш предок получил при Филиппе Четвертом.

— Это когда, простите? Не забудьте, что вы разговариваете с простолюдином из австралийских степей…

— В тысяча шестьсот двадцать втором.

«Тоже мне, нувориши, — подумал Мазур чуть покровительственно. Тот благородный шляхтич, от коего российские Мазуры произошли, в качестве шляхтича упоминался лет за двести до того, как король Филя твоих предков гербом облагодетельствовал… Салажка…»

Но вслух он, разумеется, сказал:

— Ну что же. Примерно в то же самое время мой английский предок уже упоминался в бумагах лондонского уголовного суда по поводу его процветающего бизнеса.

— И какой у него был бизнес?

— Довольно приличный по тем временам, — сказал Мазур. — Борьба за социальную справедливость. Точнее говоря, останавливал на одной из пустошей под Лондоном кареты благородных господ и убедительно предлагал поделиться награбленным у народа имуществом… Обычно, знаете ли, делились, мой предок был очень красноречив и умел убеждать…

— У вас великолепная наследственность, — фыркнула Кристина. — Это чувствуется…

— Стараюсь, — пожал плечами Мазур. — Вам не боязно впутывать парня с такой наследственностью в свои дела? Вдруг я, когда найдем клад, вас всех злодейски перережу и золотишко сопру?

— Тот, у кого такие замыслы, их обычно не афиширует…

— Ваша правда, — сказал Мазур. — Извините, пошутил…