Пиранья против воров

Мазур стоял в двух шагах от спокойной зеленоватой воды, на берегу медленно текущей Шантары. От реки тянуло сырой прохладой. До противоположного берега было всего-то километр с лишним – километр не самой приятной воды, не столь уж и теплой даже в июне, но все же не ледяной полярной...

Мысленно поежившись, он решился. Огляделся с ленивым видом. Наверху, на обрыве, маячила белая футболка. Ну что же, милый, будет тебе совершенно неожиданный сюрприз, не без изящества, стоит себя похвалить, задуманный...

Он быстренько принялся раздеваться. Утрамбовал одежду в большой пластиковый пакет, замотав предварительно кобуру с пистолетом в пиджак, а телефон с пейджером и часами – в брюки. Вложил пакет в другой, синей отечественной изолентой тщательно замотав его горловину так, чтобы внутрь не попало ни капли воды. Нет, выглядит прочным, получится... Хорошие пакеты делают буржуи, будем объективными...

Оставшись в одних плавках, он взял пакет в зубы и решительно вошел в воду, осторожненько переставляя ноги, чтобы не напороться на какую-нибудь ржавую хреновину. Когда вода достигла плеч, оттолкнулся обеими ступнями и поплыл – умело, расчетливо, не выкладываясь полностью, но и не экономясилы.

Оглянулся на обрыв – белой футболки там что-то не видно – ага, забеспокоился, милый, начал что-то соображать...

У Мазура были все шансы. Кратчайшее расстояние меж двумя точками – как известно, прямая. По прямой он и плыл. От берега до берега по воде – километр с лишком. А по суше от одной точки до другой – километров двадцать пять, не меньше. Таков уж град Шантарск, вытянутый в длину по обеим берегам реки. Даже если те, кто следил за ним, будут гнать, как сумасшедшие – все равно опоздают. Во-первых, сегодня на дорогах масса пробок. Во-вторых, на том берегу не во всяком месте и подъедешь на машине к воде, они же не знают точно, куда именно он нацелился – и вряд ли у них с собой какая-нибудь мощная оптика. Нет, им придется потратить очень уж много времени, чтобы отыскать его на правом берегу...

Он плыл, энергично работая руками. Вода, конечно, не подарок, довольно прохладная, а года не так уж чтобы юные – но нужно было выдержать, спасти Светку, как-то выкарабкаться из этой поганой истории, а потом еще отыскать ту сволочь, которая допустила утечку, и поговорить с ней по душам, если удастся...

– Эй, мужик! – раздался слева жизнерадостный вопль. – Ты шизанутый, или просто дурью маешься?

Мазур посмотрел в ту сторону. К нему подгребал абориген на резиновой лодочке, над бортами которой торчало штук пять коротких удилищ. Ничего не ответив, Мазур плыл в заранее избранном направлении, крепко зажав зубами угол пакета.

Лодочка не отставала, ее хозяин, лыбясь, таращился на Мазура и явно намеревался продолжить общение. От берега их отделяло метров двести.

– Эй, ты что, на тот берег собрался? Может, тебя спасти?

Мазур остановился, перевернулся на спину. Левой рукой вынул зажатую меж зубов булавку, прихваченную на случай внезапной судороги, поднял ее повыше и рявкнул:

– Плыви себе, куда плыл, а то проткну твой гондон надувной в десяти местах! Не мешай новому русскому ящик коньяку выигрывать, кому сказано!

Присмотревшись к сверкающей булавке и представив, должно быть, последствия громко высказанной угрозы, рыболов потерял интерес к странному пловцу. Заработал маленькими веслами, отплывая подальше, явственно пробурчал:

– Совсем стебанулась буржуазия, твердой земли ей мало, на воде пошли выежовываться...

Оставив без внимания это теплое напутствие, Мазур вновь зажал зубами и пакет, и булавку – между прочим, для этаких цирковых номеров ловкость нужна нешуточная – и вновь заработал конечностями так, словно спасался от легендарного морского змея.

Чем дальше, тем сильнее стало ощущаться, что ему не только не тридцать уже, но и не сорок, что годы, мать их так, свое берут исподтишка. Нет, он не ослабел и уж тем более не паниковал – хрен дождетесь! – однако все было гораздо труднее, чем лет пятнадцать назад, что все иначе...

Главное – не измерять слишком часто взглядом расстояние, отделяющее тебя от заветного берега. Не вычислять, сколько уже проплыл и сколько еще осталось. Работать конечностями, как машина... машина...

По воде любой звук разносится далеко. Могучее тарахтенье наплывало справа, приближалось, силилось...

И ничего нельзя сделать! Куда ты денешься на большой воде от надвигающейся «Ракеты»? Остается лишь помахать рукой, надеясь, что заметят и обогнут...

Снизу, от воды «Ракета» казалась невероятно высокой, огромной. Но ее нос нацелен в сторону... слава богу, солнце светит рулевому в спину, а не в глаза...

Оглушительное тарахтенье величаво проплыло совсем рядом – и, перекрывая его, с кормы загромыхала великолепная матерная тирада, длиннейшая, экспрессивная, красочная, образная, сложносочиненная и непечатнейшая. Мелькнула тельняшка, обветренная физиономия, ядреный кулак – речной морячок долго еще махал рукой и крыл пловца на чем свет стоит.