Пиранья. Война олигархов

«Благородное собрание» проходило в салоне, и, честное слово, Мазур ощутил приступ дежа вю… Как будто и не уезжал он никуда из родного Подмосковья. В салоне, который язык не поворачивался назвать кают-компанией, присутствовало человек двадцать обоего пола, причем, с циничной точки зрения Мазура, женский пол был представлен уж слишком ослепительными красотками, с избытком увешанными камешками и металлоизделиями желтого цвета, среди каковых красоток он без особого удивления заметил и ведущую каких-то бесконечных реалити-шоу, и певичку, недавно ставшую еще и актриской (на ее нынешний костюмчик пошло материи меньше, нежели на Мазурову галстук-бабочку), и даже необъятных размеров популярную писательницу в платье с головокружительным декольте, в котором, как море, колыхались два вялых студня…

Среди же мужской части приглашенных, как не совсем уж темный человек, а человек, изредка смотрящий телевизор, Мазур узнал сидевших за столами Большого Нефтяного Короля, Большого Футбольного Любителя, Главного Медиа-Магната и еще нескольких, которых он допрежь видел исключительно на голубом экране.

Остальные ему были напрочь незнакомы.

И все равно: вот же блин, что на суше, что на море – одни и те же рожи…

Вполне терпимо бухала музыка – не так, чтоб приглушенно, но и беседовать не мешала. Вокруг оживленные беседы, смешки, звуки сдвигаемых бокалов, шорох платьев… Имел место типичный шведский стол – никто никаких тостов не произносил, ни тамады, ни аниматоров, каждый сам развлекался у безразмерных кормушек. И что интересно, никаких речей! Ну да, второй день свадьбы – уже не до тостов.

Олеся, непринужденно взяв бокал с шампанским у мгновенно возникшего в нужном месте стюарда, провела Мазура к столику в углу. Другой стюард, не менее вышколенный и незаметный, поставил на столик бутылку вина, блюдо с фруктами и столь же бесшумно исчез.

Мимо, покачиваясь, профланировал здоровущий, тучный мужик откровенно кавказской наружности, с одутловатым лицом, хмельной, но держащийся вполне достойно. Правда вот, смокинг шел ему, как медведю арфа. Видно было, что на самой свадьбе он отпраздновал на ура, потом продолжил – хотя лица окончательно и не потерял…

– Вот, гляди, – Олеся показала взглядом поверх бокала на толстого мужика, – это грузинский нефтяной магнат, папа Каха Георгиевич. Его так все и зовут – папа. Слыхал о таком? Занимается грузинской экономикой, попутно на транзите азеровской нефти сидит, но с русскими дружит… Здесь вообще примерно пополам и российских, и русских олигархов. Разницу между российскими и русскими понимаешь? То-то.

– Так а я-то, в таком случае, что здесь делаю?

– Кирилл, давай об этом ты не со мной будешь говорить, а? Все равно я в их делах ничего не понимаю. Я свое дело сделала – заманила тебя сюда. – Олеся подняла свой бокал. – Или ты не рад меня лицезреть?

– Уписаться можно, как рад… – вздохнул Мазур, рассматривая разлегшуюся на блюде на соседнем столике и обложенную мелко покроенным лимончиком и прочими вкусностями курносую норвежскую семгу. – Думаешь, я поверил, что твой Малышевский меня сюда затащил, чтобы познакомиться? Ха-ха. Зачем-то я ему нужен.

– Сволочь, – беззлобно фыркнула она. – Неблагодарная сволочь! Ты что думаешь, сюда любой проходимец попасть может? Здесь не лавочка, не тусовка…

– Ну да, – кивнул Мазур на мужика у стойки. – А вон тот, который только что себе на манишку стакан виски опрокинул, конечно, наследный принц Бахрейна. Или вон тот, крашеный, который с двумя телками. Телки, кстати, тоже наверно, акулы российского бизнеса.

– Вот тот – именно что один из крупнейших в России, а, пожалуй, и в мире, поставщиков леса. Он, правда, не из наших, но человек полезный во всех отношениях.

– А кто из «ваших»? – криво усмехнулся Мазур. – И кто такие эти «ваши»?

Олеся на мгновение замерла, но тут же упрямо тряхнула головой и пристально посмотрела ему в глаза:

– Вот об этом ты и поговоришь с Малышевским. Кто «наши», а кто не «наши».

Он еще раз окинул взглядом помещение – впечатляет! Уютные диваны и кресла из светлой кожи. На столике из тика потеют бокалы и фужеры. Мазур всматривался в колонны, портики, лепнину потолка и стен, плафонную живопись, наборный паркет с вставками из ценных пород дерева. По углам белеет мрамор изваяний, сияют золотом рамы картин на стенах, серебрятся антикварные горки, мерцает фарфор. Кроме бронзово-хрустальной люстры, под потолком, свет изливают многочисленные светильники, торшеры и бра. В общем, констатировал Мазур, основным девизом этого плавучего дворца был лозунг: «Деньги плюс деньги!» И плевать, что интерьер корабля на корабельный не похож ни в малейшей степени…

– Смотри, а вон отец невесты, – Олеся вытянула руку с бокалом и незаметно показала на высокого и очень бледного человека в смокинге, о чем-то беседующего с Медиа-Магнатом возле выхода на трап. Точнее говорил в основном Магнат, а счастливый отец слушал вполуха и вяло улыбался.