Пиранья. Война олигархов

Безусловно, любители порассуждать об отравлениях заинтересовались бы методом Мазура, тем более, что им наверняка было известно: при внутривенном введении никотин вызывает остановку сердца очень-очень быстро. Взять этот никотин можно из стакана с водой, где сутками настаивались гнилые хабарики, брошенные туда ленивым курильщиком. А еще лучше – добавить в смесь для усиления эффекта клейкую коричневую массу, которая скапливается на дне курительной трубки.

Словом, чеченский парниша (если это чеченец, а не очередной курд или понтиец), мог быть доволен своей смертью. Хотя она и не была мгновенной, но инъекция вывела его из консилиума химиков незамедлительно.

Почти одновременно с этим Мазур по рукоятку вогнал стилет в ухо тому, кто предлагал измельчить органы и смешать их со спиртом. Токсикология безвозвратно потеряла великого экспериментатора.

Третий, быстрый как кошка, отпрянул от Мазура и, шмыгнув к панели управления, ткнул красную пластмассовую кнопку, напоминавшую шляпку мухомора. Приборная доска немедленно разродилась завывающим, с готовностью подхваченным внешними динамиками, сигналом тревоги. Всепроникающие звуки накрыли каждый квадратный метр, все помещения, каюты и рубки яхты.

Но вот незадача, прыткий хлопчик не без помощи Мазура так расстарался, что пребольно ударился лбом об угол консоли, да так сильно, что раздробленные кости переносицы проникли глубоко в мозг, а потом для верности еще раз зачем-то повторил свою ошибку.

Мазур, уже не таясь, бросился к конференц-залу. Иллюминаторы сияли огнями. Он заглянул внутрь, бегло оценил обстановку. В дальнем от иллюминатора углу тихо лежал герой голубого телеэкрана, известный всей России наркоман и культурный деятель. Был он мертв или пребывал в отключке – вопрос открытый, но, судя по неестественно вывернутой шее, первое более вероятно.

Примерно в метре от него ничком лежала блондинка в коротком платьишке, Мазур узнал ее – именно она горланила на трапе про то, как провожают пароходы… И тоже была бездыханна. Чуть ближе к иллюминатору располагался Каха Георгиевич, специалист по грузинской экономике. Этот был привязан ремнем к ножке привинченного к полу стула. С лысого темени у него сочилась кровь, голова безвольно опустилась на грудь, но он был жив – стопроцентно. Видимо, большой и горячий грузин сделался буен, и пришлось его обуздать. Убивать толстого генацвале террористы не спешили – наверное, пока еще не разобрались, насколько высокое место он занимает в олигархической табели о рангах…

А в центре зала трое террористов давали показательное выступление перед заложниками. Посреди этой тройки стоял, судя по уверенному виду, тот самый Командир, о котором Мазур уже был наслышан. Командир со знанием дела проводил удушающий захват, страстно прижимая к себе сгибом локтя шею одного из заложников – самого Малышевского Александра Олеговича. Глаза Малышевского были выпучены, на скулах у него играли желваки, крупные капли пота стекали по виску на черный ствол ТТ, приставленный одним из террористов к его голове.

Заложники молча наблюдали за ними, затравленно вжимаясь в стены. Одни из них нервно теребили в руках золотые цепочки, другие закрывали глаза пальцами, унизанными перстнями с драгоценными камнями. Некоторые до крови кусали губы, чтобы не закричать от страха.

Продление моральной агонии Малышевского не входило в планы Мазура. Тем более что стрельба по-македонски, с обеих рук, была его любимым развлечением. Он перевел автомат на одиночный огонь, выхватил из-за пояса конфискованный у любителя белых кедов ТТ, вихрем ворвался в зал и первым же точным выстрелом уложил террориста, державшего на мушке олигарха. Террорист спорить не стал, рухнул на пол, как подкошенный. Малышевский последовал его примеру, скорее с перепугу, чем вследствие травмы или ранения, поскольку пуля Мазура прошла аккурат мимо него, ювелирно ввинтившись в лоб незадачливого командира.

Тела обоих террористов не успели коснуться пола, как завертелась карусель. И крутилась она от силы четыре секунды. Завизжали женщины, гортанно закурлыкали захватчики… Мазур ничего этого не слышал, не до того было.

Ничто так не деморализует противника, как гибель главаря. Оставшаяся в живых двойка тормознула на миг, потом один из них выхватил «Макаров» и пальнул в сторону заложников. Никого, к счастью, не убил: пуля угодила в руку сухощавого джентльмена в порванном на груди смокинге.

– Сука! – взвизгнул раненый и завалился набок.

Второй боевик в ту же секунду пальнул в Мазура, – пуля насквозь прошила боцманскую робу, не причинив ему вреда: извини, боцман, и спасибо тебе за то, что был таким упитанным. Ответная пуля, долей мгновенья позже покинув ствол мазуровского ТТ, отшвырнула чернобородого деятеля к стене, и тот съехал по ней на пол с дырой в левой стороне груди.

Последний террорист, белый как бумага, приставил дуло своего пистолета к собственному виску.

«Нет уж, гнида, так не договаривались», – пронеслось у Мазура в голове, одновременно с третьей пулей, вылетевшей из его «Хеклера».

Промахнуться ему не удалось.