Пират

Пират внимательно слушал, склонив набок голову, будто понимал человеческую речь. Чейвын говорил еще долго. Вспомнил свою хворую жену, потом почем зря ругал Нюргуяну. Два дня назад старуха где-то потеряла свою трубку. Бумаги в чуме не было, а курить ей очень хотелось. И тогда она свернула самокрутку из листка, вырванного из своего паспорта. Правда, успела «скурить» только один листок. И как ни ругал ее бригадир, объясняя, что паспорт — важный документ, Нюргуяна не могла понять, что натворила. «Сасем мне паспорт? Метветю покасывать?» — все спрашивала «хлупая» стряпуха.

Пират вдруг вскочил, уши взлетели топориком. Несколько мгновений он жадно нюхал колкий морозный воздух, глядел на поляну, залитую луною, потом с глухим рычанием бросился туда. Чукча проворно поднялся, сдернул с дерева карабин.

На поляне, припадая к снегу, неслышно проплыла тень. Старик пригляделся. Из тени зеленоватым фосфорическим огнем блеснули глаза...

Пастух никак не мог поймать волка на мушку, она расплывалась в полумраке, и выстрелил наугад. Зверь пересек поляну и скрылся в дебрях. За ним с лаем бежал Пират. Чейвын передернул затвор и дважды выстрелил в воздух: сигнал тревоги пастухам, отдыхавшим в чуме. Затем на лыжах побежал туда, где не переставая лаяла и лаяла собака.

Через четверть часа старика нагнали свободные от дежурства пастухи. Они были вооружены карабинами. Бежали по следу. Вдруг лай затих. Вскоре показался Пират. Пес ухватил Чейвына за рукав и потащил его обратно, к табуну. Самое странное в поведении собаки было то, что она совершенно не обращала внимания на волка, которого преследовала с таким азартом минуту назад, даже тогда, когда зверь вновь показался возле людей. О загадочном поведении одинокого волка пока смутно догадывался только Чейвын. Бригадир приказал одному пастуху гнаться за хищником, а во главе других побежал за Пиратом.

Пес не отрывался от людей, то и дело возвращался, чтобы убедиться: спешат ли за ним пастухи? Шерсть на загривке — дыбком. Первый признак — чует зверя. Он вел на другой конец табуна.

Но вот Пират залился в непрерывном лае, заметался на одном месте. В низинке волчья стая разрывала оленью тушу. Звери грызлись между собой, отталкивали друг друга, норовили ухватить кусок послаще. Голод притупил страх, и они не чуяли людей, а на собачий лай вообще не обращали внимания.

Загремели выстрелы. Четыре волка, завертевшись колесом, рухнули подле своей растерзанной жертвы, остальные бросились врассыпную. Пастухи передернули затворы и успели выстрелить еще раз. И еще четыре волка распластались на снегу. Один из них тотчас зашевелился и начал уползать, оставляя за собой темный след. Пират длинными прыжками настиг хищника. Поединок был коротким. Через минуту зверь лежал, устремив в звездное небо остекленевшие глаза.

Стая была перебита наполовину. Оставшиеся в живых хищники, напуганные выстрелами, теперь не посмеют приблизиться к табуну.

И только сейчас пастухи поняли хитрейший маневр, предпринятый волками. Матерый зверь, очевидно вожак, пытался увести людей и собаку, отвлечь внимание от оленей. Тем временем стая с другой стороны табуна напала на животных. Великолепным своим чутьем Пират учуял стаю на большом расстоянии и заставил людей бросить погоню за матерым волком. Пастухи успели почти вовремя: растерзан был лишь один олешек. Опоздай они хоть на четверть часа, потеря в табуне исчислялась бы десятками голов...

– Умная сопака,— сказал Чейвын, соскабливая ногтем со лба замерзший пот.

– Сены нет такой сопаке,— подтвердил пастух-якут.

А Пират тем временем бегал среди убитых волков, выхватывал клоки шерсти то у одного, то у другого зверя. Оставил он их только тогда, когда пастухи начали снимать теплые волчьи шкуры. У охотничьих собак пропадает к добыче всякий интерес, если ее коснулась человеческая рука.

... Пират носился возле чума, взлаивал. Оленеводы вышли из жилища. Они с недоумением глядели на собаку. Если бы она учуяла зверя, то вела себя совсем не так. Пастух-якут высказал предположение: уж не сбесился ли пес? Несколько дней назад Пират вступил в единоборство с росомахой. Росомаха уже сидела на оленьем загривке, и обезумевшее от страха и боли животное мчалось неведомо куда. Пират нагнал их, в длинном прыжке рванул хищника за ногу, и тот свалился с живой добычи. Неизвестно, чем бы кончился поединок — похожая на маленького медведя, росомаха сильна, вертка, злобна,— не подоспей с метким выстрелом Чейвын. Хищник замертво рухнул на снег. А у Пирата на боку зияла глубокая рана. Вдруг росомаха была заражена страшной болезнью — бешенством и передала ее собаке?...

Но беспокойство людей было напрасным. Все прояснилось через четверть часа, когда в небе загудел вертолет.

– Тумает, Костька-хеолох летит, хосяин,— сказал пастухам Чейвын и понимающе покачал головою.

Чукча ошибался. Пират сейчас не ждал хозяина. Совсем по другой причине радовался пес...