Пират

— Простите, что запоздала, но мне было нелегко сразу же выбраться из дома.

— Я не беспокоил бы тебя, не будь дело столь важным.

— Понимаю. — Появился и тут же исчез официант с ее напитком. — Что случилось? — спросила она.

— Многое, — мрачно сказал он. — И, возможно, хуже всего то, что эмбарго может оказаться в опасности из-за того, что им пренебрегают.

Не сводя глаз с лица говорившего, она молча отпила кока-колу.

— Соединенные Штаты оказывают огромное давление на таких людей, как твой отец. Они угрожают конфискацией всех их вложений в Штатах.

— Мне ничего не известно. А я каждый день в офисе. Я просматриваю все бумаги, которые проходят через контору.

— Они не так глупы. Есть вещи, которые нельзя доверить бумаге. Но такая угроза в самом деле существует. И твой отец знаком с ней.

— Как? Мой отец не имеет ничего общего с производством нефти и ее поставками.

— Но он пользуется большим влиянием в Совете. Рано или поздно они будут прислушиваться к нему и к таким как он.

Закурив сигарету, она глубоко затянулась.

— В действительности дела идут не так, как нам бы хотелось, не так ли?

Али Ясфир кивнул.

— Возможно, нам придется предпринять определенные действия раньше, чем мы предполагали.

Она медленно выпустила изо рта клуб дыма.

— Ты не изменила своих намерений? — торопливо спросил он. — Ты по-прежнему верна своим убеждениям?

— Я не изменила своим убеждениям. Неужели я могу это сделать? Я никогда не забуду жестокость, с которой на нас обрушились израильские истребители. Я по-прежнему вижу лица и изуродованные тела своих друзей. Я видела ничем не вызванную жестокость со стороны израильтян. Я не изменю своим убеждениям до тех пор, пока мы не уничтожим всех их.

Он слегка расслабился.

— Я боялся, что твой американский любовник заставил тебя изменить взгляды.

Она спокойно встретила его взгляд.

— Он не мой любовник, — холодно сказала она. — Я использую его лишь для того, чтобы получить доступ ко всем делам отца.

— Значит, ты знаешь о приказе прекратить погрузку для «Арабских кукол»?

— Да.

— Ты знаешь, чем это вызвано?

— Я не уверена, но думаю, они подозревают, что Зиад имеет левые доходы. Теперь они ведут расследование, чтобы проверить это предположение.

— Для нас очень важно, чтобы рейсы бесперебойно продолжались, ибо это наш главный источник американских долларов. Как ты думаешь, пользуешься ли ты достаточным влиянием на американского приятеля, чтобы добиться аннулирования этого распоряжения?

— Не знаю, — с сомнением сказала она. — Он получил указание от моего отца прекратить погрузку.

Она посмотрела на Ясфира.

— А что если я поговорю прямо с отцом?

— Нет. Твой отец ничего не знает об этих грузах. И если узнает, то, конечно же, остановит их. Он уже отказывал нам.

— Тогда я не знаю, что могу сделать.

— Может быть, удастся убедить американца сообщить твоему отцу, что с грузами нет никаких проблем и что Зиад не получает с них никаких денег.

— Это правда?

— Конечно, нет, — с раздражением сказал он. — Не будь такой наивной. Как иначе мы могли бы заставить эту свинью сотрудничать с нами, если бы не дали ему взятки? Ты должна сказать своему другу, что «Арабские куклы» принадлежат твоим приятелям, и тебе очень хочется, чтобы у них не было неприятностей.

— Думаете, он в это поверит?

— Кто знает? Тебе лучше знать, какой властью над ним ты обладаешь.

По ее губам скользнула легкая усмешка.

— Он это сделает. Когда мой отец был в Гштаадте, мы ложились в постель по четыре раза за день. Он прямо сходил с ума. Он не отпускал меня от себя.

— Если это так, значит, трудностей с ним не будет.

— А если он откажется?

— Тогда пригрози ему, что пойдешь к отцу и расскажешь о ваших отношениях. — Он увидел удивленное выражение ее лица и торопливо добавил. — Но только в крайнем случае. Пока ты должна всего лишь обратиться к нему с просьбой. Завтра вечером мы встретимся в это же самое время и ты мне расскажешь, что он ответил.

— Что-то еще?

— Пока нет.

— Как долго мне еще здесь надо быть? — спросила она. — Я не для того прошла тренировочный лагерь, чтобы быть секретаршей. Когда у меня будет возможность делать что-то настоящее?

— Твоя сегодняшняя работа носит исключительно важный характер. Но, может быть, раньше, чем ты думаешь, придут и другие дела.

* * *

После того, как ушел специальный посыльный из консульства, Карьяж взглянул на часы. Семь часов. Открыв ящик стола, он достал ключ, который открывал чемоданчик с дипломатической почтой. Наверно, в нем было что-то очень важное, если почта, засургученная дипломатическими печатями, была послана на последнем сегодняшнем самолете из Бейрута.

Внутри был обыкновенный конверт с листиком бумаги. На конверте был машинописный текст крупными красными буквами «КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ» — «АРАБСКИЕ КУКЛЫ».