Пират.Дилогия

– В церкви Святого Михаила благовестят! – пояснил заглянувший в каморку слуга – расторопный веснушчатый малый. – Хозяин спрашивает: что уважаемые господа постояльцы желают на завтрак?

«Господа постояльцы» возжелали на завтрак яичницу с ветчиной и краюху хлеба – причем и то и другое – с доставкой в номер, Громову не оченьто хотелось обсуждать свои дальнейшие планы в присутствии посторонних ушей. Тем более – приходилось говорить поиспански, что вызвало бы явное недоброжелательство и большие подозрения в лояльности славной королеве Анне.

Слуга принес яичницу на большой сковородке – одной на всех, не забыл и про хлеб, и вино, больше напоминавшее забористую ягодную бражку, чем, собственно, и являлось.

– Вот все наши деньги, – сунув руку в карман кафтана, Андрей высыпал на стол все оставшееся серебро – не так и много. – Рамон, Гонсало – пойдете со мною на рынок, купим одежду – самую простую, дешевую. А ты тем временем, – молодой человек посмотрел на Мартина, – спросишь у хозяина ножницы да обстрижешь Аньезу покороче, так, чтоб совсем походила на мальчика. А мы еще ей купим шляпу и жилет.

– Снова стричь? – в непритворном ужасе ахнула девчонка. – Но… вы же меня и так уже обкорнали дальше некуда. Страх какой!

– Ничего, – усмехнулся Рамон. – Волосы не голова – отрастут. А девчонка в нашей компании будет выглядеть слишком уж подозрительно.

– Уж потерпи, солнышко! – улыбнулся Андрей.

Деревенщина Гонсало же ничего не сказал, лишь ласково погладил Аньезу по голове своей огромной ручищей – утешил.

– Все сделаем, – заверил Мартин. – А ножницы я внизу видел – на гвозде висят.

– А можно еще помыться? – Аньеза смущенно махнула ресницами. – А то я пахну, как… Таз только и спросить да кувшин с водою.

Хмыкнув, лейтенант снова посмотрел на мальчишку:

– Спросишь, Мартин?

– Конечно! Спрошу!

– Ну вот и славненько.

Быстро собравшись, Громов, Рамон и Гонсало Деревенщина справились у рыжего слуги о дороге к рынку, вышли из корчмы и, повернув налево, зашагали по главной городской набережной, называемой Бэттери и застроенной симпатичными трех и четырехэтажными домами, своими узкими фасадами чемто напомнившими Громову знаменитую стокгольмскую площадь Сторторгет. Здесь же, коегде, среди пальм, виднелись котлованы и недостроенные остовы зданий, у которых копошились рабочие с тачками и мастерками.

– Кирпичи новые, – присмотревшись, недовольно буркнул Рамон. – Видать, есть тут уже мастерская… и даже не одна.

Мартин постриг Аньезу довольно быстро и старался, чтоб вышло покрасивее – все ж таки девчонка, понятно. И все равно приходилось утешать, даже поцеловать пару раз – юноша был бы готов и к гораздо большему количеству поцелуев, да только Аньеза пока ничего лишнего своему юному поклоннику не позволяла – весьма строгих нравов была, хотя и не стеснялась при Мартине мыться, даже командовала, когда воду лить.

Жилистый седобородый старик с морщинистым лицом – хозяин «Ржавого якоря», усевшись за небольшим столом в глубине зала, как раз прикидывал возможные доходы, считая на искусно выточенных из яшмы четках, когда сверху спустился рыжий слуга с ножницами, кувшином и тазом… да так неудачно спустился, что выронил таз, и тот – медный! – со звоном прикатился к хозяйским ногам.

– Ты что там спотыкаешься, дурень? – корчемщик недовольно поднял глаза, маленькие и слегка косые. – Совсем обленился? Давно затрещин не получал? Сейчас получишь. А нука, иди сюда! Вот тебе, вот!

– Господииин… – уклоняясь от града обрушившихся ударов – а кулаки у хозяина таверны были крепкие, – заканючил слуга. – Я просто хотел доложить… сказать хотел…

– Интересно, что же?

– Ай! Просто эти… ай, ай!

– Да говори же, бездельник!

– Я постоял под дверью, как вы велели…

– Ну? – хозяин наконец отпустил бедолагу, требовательно на него воззрившись. – И что?

– Я думал сначала – они содомиты, – быстро заговорил рыжий. – Ну те двое парней – они, как остались одни – целовались!

– Хо!

– А потом один разделся, и я увидал – он девка! Точно девка, ага!

Трактирщик безразлично повел плечом:

– И что с того, дурень?

– А еще – они говорили про меж собой на какомто непонятном языке… Думаю, что это – испанский! Певучий такой, раскатистый…

– Тактак… – озадаченно протянул хозяин таверны. – А тебе не послышалось, дурачина?

– Да что я, не знаю, как испанцы говорят?

– Ладно, не канючь! Лучше еще за ними посмотри, послушай… А там видно будет. В конце концов, стражников позвать – бежать недалече.

– Ваша правда, ваша правда, мой господин.

Аньеза и впрямь стала походить на мальчика, о чем ей не преминул сообщить Мартин, тут же об этом и пожалевший: девушка неожиданно покраснела, а в уголках ее больших глаз заблестели слезы:

– Значит – мальчик, говоришь? Так?

– Нну…

– А ято тебе верила! Считала своим другом… и даже больше того… А ты…

– Но Аньеза, милая, я просто хотел сказать – здорово, что все получилось… Нет, в самом деле – теперь тебя никто не узнает, и это…

– Молчи! – несколько успокоившись, девчонка погрозила пальцем и вдруг, еще более покраснев, повесила голову.

– Что?! – вскричал Мартин. – Что ещето?

– Меня видели голой… нагой…